Нерелевантность что это https context bonus ru

Факультет контекстной рекламы — новый факультет в GeekBrains

Специалист по контекстной рекламе (контекстолог) — это тот, кто настраивает рекламные кампании в Яндекс.Директ и Google Рекламе (Google Ads), решая тем самым бизнес-задачи своего клиента или работодателя.

С контекстной рекламой регулярно сталкиваются все пользователи интернета. Контекст — это показ рекламного объявления только при конкретных условиях, например, в результатах поиска в Google или Яндекс, на сайте определённой тематики или только для специфической аудитории. Не важно, текстовое это объявление, баннер или 15-секундный ролик — главное, что увидят его только потенциальные покупатели продукта или услуги.

Контекстная реклама помогает рекламодателям добиться достаточно широких охватов, но при этом показывать свои объявления лишь потенциальным клиентам. А пользователи, в свою очередь, избавлены от показов совсем уж нерелевантных для них рекламных объявлений.

Контекстолог, директолог, таргетолог, интернет-маркетолог, специалист по мобильной рекламе — в чём разница?

Общее у всех этих профессий — они относятся к сфере интернет-маркетинга и, как правило, специалисты подчиняются именно руководителям отдела маркетинга. Дальнейшее разделение на специальности зависит от типов используемых рекламных инструментов. В штате компании или специализированного агентства могут быть:

специалист по контекстной рекламе, или контекстолог, — настраивает рекламные кампании в Яндекс.Директ и Google Рекламе; если же он работает только с Яндекс.Директ, его называют директологом;
специалист по таргетированной рекламе, или таргетолог, — настраивает рекламу в соцсетях;
специалист по видеорекламе специализируется на продвижении брендов через видеорекламу и баннерную рекламу в YouTube, Яндекс.Видео и так далее;
специалист по мобильной рекламе — настраивает рекламу мобильных приложений и рекламу на мобильных устройствах.

Иногда эти профессии совмещают в одной должности. А порой наоборот — над одним инструментом может работать отдел из нескольких человек. Всё зависит от объёма задач, специфики бизнеса клиента и рентабельности использования тех или иных инструментов для конкретной компании.

Как изменился в последние годы рынок контекстной рекламы? Вырос ли спрос на специалистов по контекстной рекламе после пандемии?

Механизмы контекстной рекламы применяются с 1997 года — и, безусловно, за 23 года существования этот инструмент претерпел множество изменений. Мы попросили педагога факультета контекстной рекламы GeekUniversity, специалиста по продвижению в Dadata.ru Елену Рыкову, рассказать о последних тенденциях в сфере контекстной рекламы.

«За последние два года появилось много новых эффективных типов рекламных кампаний, которые позволяют точнее таргетироваться, расширяют охват целевой аудитории и направлены на увеличение эффективности продаж. Кроме того, произошёл качественный рост эффективности автоматических стратегий управления рекламой.

Стоит отметить увеличение роли мобильной, товарной и, как ни странно, наружной рекламы, усиление связи между офлайн- и онлайн-продажами, более активное отслеживание влияния каналов друг на друга.

Также возросла необходимость более справедливой оценки вклада каждого типа рекламы в итоговую конверсию — ведь зачастую конверсия на сайте совершается далеко не с первого клика, особенно для продуктов с длинным циклом принятия решения о покупке: недвижимость, авто, бытовая техника, путёвки на отдых, консалтинговые услуги и так далее».

Пандемия COVID-19 также внесла определённые коррективы. Большая доля специалистов перешла на удалёнку — так что появилась необходимость выстраивать эффективные распределённые команды, которые работают вне офиса. А значит, вырос спрос на грамотных руководителей отделов digital-рекламы.

Произошло и заметное перераспределение бюджетов, в особенности это затронуло офлайн-продажи в сфере FMCG (продукты повседневного потребления), недвижимости и автомобилей, которые заметно «просели». В целом спрос на специалистов по контексту не снизился — хотя повысились требования к профессионализму, способности к самоорганизации и уровню ответственности.

Чем занимается контекстолог

У специалиста по контекстной рекламе входит множество разнообразных задач:

запуск новых рекламных кампаний;
контроль активности и показателей KPI по уже запущенным рекламным кампаниям — и их оптимизация по итогам изучения промежуточных результатов;
анализ статистики, расчёты и медиапланирование;
тестирование новых типов рекламных кампаний и настроек, анализ результатов тестов.

Также определённую часть рабочего времени занимают обсуждение результатов и планов с командой отдела маркетинга, встречи и созвоны с клиентом, а также формирование и представление отчётности по рекламным кампаниям перед собственным руководством и перед клиентом.

При этом, несмотря на активную работу с цифрами, специалист по контексту, как правило, больше гуманитарий, чем технарь. Владение продвинутым математическим аппаратом в этой профессии не требуется — достаточно базовых навыков работы с процентами, школьных знаний математики уровня 7 класса плюс навыков работы с Excel.

В работе специалиста по контекстной рекламе много интересных аспектов. Тестируя разные типы рекламных кампаний, планируя их оптимизацию, продумывая KPI и составляя медиапланы, чувствуешь себя настоящим учёным-исследователем, который проводит захватывающие эксперименты — и при этом довольно быстро может оценить результат. Хотя есть в этой профессии и свои сложности — так, порой непросто выполнять рутинную часть работы, не теряя концентрации. Также важно грамотно общаться с клиентом — уметь договариваться и обосновывать свою точку зрения, предотвращать возможные конфликты и находить альтернативные решения задач. И при этом постоянно развиваться как специалисту, отслеживать и тестировать все нововведения в индустрии.

Помимо заинтересованности и любознательности, в освоении этой профессии очень пригодятся ответственность, усидчивость и внимание к деталям.

Насколько востребованы специалисты по контекстной рекламе

Специалисты по контекстной рекламе в России очень востребованы, спрос на них продолжает расти, несмотря на все кризисы. На рынке по-прежнему не хватает хороших специалистов, которые бы обладали широкими знаниями, практическим опытом, а также были в курсе всех новинок и умели эффективно ими пользоваться.

Выпускник факультета контекстной рекламы может работать в шести разных амплуа:

контекстологом в рекламном или в digital-агентстве;
аккаунт-менеджером в рекламном или в digital-агентстве;
штатным контекстологом в крупной компании;
штатным контекстологом, ответственным за эффективное взаимодействие с рекламными агентствами по ведению рекламных кампаний;
интернет-маркетологом в небольшой компании;
контекстологом-фрилансером.

Штатных специалистов по контекстной рекламе, как правило, нанимают, если бюджет не очень большой и рекламодатель не хочет доплачивать комиссию агентству. При этом на такого специалиста часто возлагаются и другие функции, связанные с интернет-маркетингом.

Однако бывает и обратная ситуация — когда объёмы контекстной рекламы очень большие и грамотный штатный специалист по контексту нужен, чтобы выполнять роль заказчика и грамотно оценивать работу агентств-подрядчиков. Наконец, бывают случаи, когда количество задач действительно оптимально для одного штатного контекстолога.

Стоит отметить, что работа специалистом по контекстной рекламе способствует всестороннему развитию: это расширение кругозора и понимания экономической теории и маркетинга в целом, прокачка коммуникационных навыков, стрессоустойчивости, умения адаптироваться к переменам, искать информацию, нестандартные решения и компромиссы. Вне зависимости от дальнейшего карьерного пути, эта профессия развивает универсально полезные навыки, которые пригодятся практически на любой должности — да и в обычной жизни тоже.

Чем junior-контекстолог отличается от senior и сколько кто зарабатывает

Рост от младшего специалиста до старшего при должном усердии обычно происходит достаточно быстро — он занимает от полугода до полутора лет. У начинающего специалиста выше доля рутинных задач и меньше зона ответственности. Опытный специалист уже в большей степени ответственен за достижение KPI, контролирует эффективность кампаний и отвечает за лояльность клиента, занимается медиапланированием, оптимизацией, более глубокой аналитикой и отчётностью.

Заработная плата может варьироваться и зависит от уровня агентства или компании, а также от нагрузки и сложности проектов. Но в среднем junior-специалисты получают около 50 000 рублей в месяц, мидлы — примерно 60 000–70 000, а ведущие специалисты — от 90 000 и выше.

Как строится работа контекстолога на фрилансе

Количество проектов у одного фрилансера зависит от объёмов работы, сложности задач, суммы гонорара и, конечно, желания работать больше или меньше стандартных восьми часов. Как правило, один фрилансер ведёт одновременно от 2 до 7 клиентов.

Сумма гонорара за проект, так же, как и уровень заработной платы штатного специалиста, зависит от профессионального уровня контекстолога, объёма задач, масштабов бизнеса клиента и размеров рекламного бюджета. В среднем это от 15 000 до 50 000 рублей в месяц за проект.

При этом гонорар может представлять собой как фиксированную сумму за настройку, ведение и оптимизацию кампании, так состоять из связки «фиксированная сумма + бонус от % достижения KPI». Гонорар фрилансера зависит от:

умения донести до клиента ценность контекстной рекламы, а также доказать свой профессионализм на стадии ведения переговоров;
оговорённого объёма работ и бюджета клиента на рекламу;
профессиональных навыков фрилансера: умения вычислять потребности и задачи клиента, грамотно определять KPI и их достижимость, навыков в области медиапланирования, бюджетирования и тайм-менеджмента;
удовлетворённости клиента качеством и скоростью решения задач, его лояльности;
умения достигать согласованных KPI;
маржинальности продукта и услуг клиента.

Как работодатели и потенциальные заказчики оценивают специалистов по контекстной рекламе

При оценке специалистов по контекстной рекламе заказчики и работодатели интересуются:

опытом (стаж в профессии, успешные кейсы, типы клиентов и бизнесов, для которых специалист запускал контекстную рекламу, объёмы рекламных бюджетов, с которыми специалист работал ранее, частота смены проектов и мест работы);
профессиональными знаниями и навыками (умение запускать, анализировать и оптимизировать кампании, а также медиапланирование и построение отчётности);
личными качествами (умение и желание учиться, способность стратегически мыслить, самостоятельность, бесконфликтность);
карьерными амбициями (предшествующий и ожидаемый уровень зарплаты, карьерные планы).

В рамках собеседования также могут прозвучать вопросы, позволяющие проверить сообразительность, стрессоустойчивость и готовность кандидата к рутинной работе. Также работодатели любят спрашивать о достигнутых результатах на прошлых проектах. Нередко спрашивают о предшествующих неудачах в работе и том, как кандидат справлялся с ними.

В портфолио специалист по контекстной рекламе может указать:

какими рекламными инструментами он владеет;
с какими бюджетами он работал;
на каких сферах бизнеса, клиентах или рекламных продуктах он специализируется.

Также стоит кратко рассказать о лучших кейсах в своей практике, указать иные достижения, продемонстрировать, какую пользу клиенту или агентству принёс специалист.

Чему обучают на факультете контекстной рекламы в GeekUniversity

Обучение будет состоять из теоретической и практической части; студенты будут решать и разбирать кейсы на вебинарах с педагогами, а также выполнять домашние задания и получать по ним обратную связь. Ученики смогут тренироваться как на учебных, так и на реальных задачах из практики своих преподавателей.

В первую очередь студенты научатся эффективно работать с интерфейсами Яндекс.Директа, Google Рекламы и Яндекс.Маркета и использовать все возможности сервисов. Также они освоят:

Google Merchant;
Direct Commander;
AdWords Editor;
Google Analytics;
Яндекс.Метрика;
К50.

Отдельный блок будет посвящён освоению систем call-трекинга — CoMagic и CallTouch. Будет уделено внимание и системам сквозной аналитики, например RoiStat.

Студенты курса также прокачают навыки работы с MS Office, в частности, Excel: узнают больше о формулах, сводных таблицах, графиках, условном форматировании. Наконец, в опциональном формате будет практика по построению отчётности в Google Sheet или Google Data Studio.

Также студенты научатся:

делать расчёты по рекламным кампаниям;
составлять медиапланы;
создавать timeline запуска и оптимизации проектов;
собирать семантическое ядро под цели и задачи различных типов клиентов;
готовить заливочные файлы;
писать продающие рекламные тексты и подбирать рабочие креативы в соответствии с требованиями рекламных систем;
настраивать, запускать и оптимизировать все типы рекламных кампаний — как в Яндекс.Директе, так и в Google Ads.

В конце обучения запланирована итоговая дипломная работа, в рамках которой студент должен будет подготовить под индивидуально созданные для него клиентские задачи рекламную стратегию, медиаплан, timeline, расчёты KPI и бюджетов, а также выстроить систему отчётности и план по оптимизации, плюс создать рабочие настроенные рекламные кампании в соответствии с медиапланом и поставленными задачами в реальных рекламных кабинетах.

Узнать подробнее о факультете и оставить заявку на обучение можно на его странице.

НАРУШЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ ИЗ-ЗА НЕАКТУАЛЬНОСТИ ИНФОРМАЦИИ ПРИ ОБУЧЕНИИ В ПРИНЯТИИ РЕШЕНИЙ НА ОСНОВЕ ОПЫТА Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

Аннотация научной статьи по экономике и бизнесу, автор научной работы — Спектор Михаил С., Зайдлер Ханна

Согласно нормативным теориям принятия решений , состав набора выбора не должен влиять на предпочтения людей в отношении различных вариантов. Это предположение контрастирует с десятилетиями исследований, выявивших множество ситуаций, в которых этот принцип нарушается, что приводит к эффектам контекста. Недавно исследования эффектов контекста были расширены на область выбора, основанного на опыте, где было показано, что упущенные результаты нерелевантных альтернатив влияют на предпочтения — эффект акцентуации . В частности, было показано, что вариант, представленный в ситуации, в которой его результаты значимы в нескольких испытаниях, оценивается более положительно, чем в контексте, в котором его результаты менее значимы. В настоящей работе исследовалось, влияет ли нерелевантная информация на предпочтения так же сильно, как релевантная информация. В двух экспериментах люди выполняли учебную задачу с частичной обратной связью. Было обнаружено, что прошлые результаты невыбранных вариантов, которые вообще не содержат релевантной информации, приводили к тому же эффекту акцентуации , что и контрфактические результаты, которые давали новую и релевантную информацию. Однако, если информация была совершенно нерелевантной (из вариантов, которые не могли быть выбраны), люди игнорировали ее, тем самым исключая чисто перцептивное объяснение эффекта акцентуации . Эти результаты обеспечивают дополнительную поддержку влияния значимости на обучение и подчеркивают необходимость механистических подходов в исследованиях, связанных с принятием решений .

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

VIOLATIONS OF ECONOMIC RATIONALITY DUE TO IRRELEVANT INFORMATION DURING LEARNING IN DECISION FROM EXPERIENCE

According to normative decision-making theories, the composition of a choice set should not affect people’s preferences regarding the different options. This assumption contrasts with decades of research that have identified multiple situations in which this principle is violated, leading to context effects. Recently, research on context effects has been extended to the domain of experience-based choices, where it has been shown that forgone outcomes from irrelevant alternatives affect preferences — an accentuation effect. More specifically, it has been shown that an option presented in a situation in which its outcomes are salient across several trials is evaluated more positively than in a context in which its outcomes are less salient. In the present study, we investigated whether irrelevant information affects preferences as much as relevant information. In two experiments, individuals completed a learning task with partial feedback. We found that past outcomes from non-chosen options, which contain no relevant information at all, led to the same accentuation effect as did counterfactual outcomes that provided new and relevant information. However, if the information is entirely irrelevant (from options that could not have been chosen), individuals ignored it, thus ruling out a purely perceptual account of the accentuation effect. These results provide further support for the influence of salience on learning and highlight the necessity of mechanistic accounts in decision-making research.

Текст научной работы на тему «НАРУШЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ ИЗ-ЗА НЕАКТУАЛЬНОСТИ ИНФОРМАЦИИ ПРИ ОБУЧЕНИИ В ПРИНЯТИИ РЕШЕНИЙ НА ОСНОВЕ ОПЫТА»

Научные исследования экономического факультета. Электронный журнал. 2022. Том 14. Выпуск 3 (45) ЭО!: 10.38050/2078-3809-2022-14-3-100-126

НАРУШЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ ИЗ-ЗА НЕАКТУАЛЬНОСТИ ИНФОРМАЦИИ ПРИ ОБУЧЕНИИ В ПРИНЯТИИ РЕШЕНИЙ НА ОСНОВЕ ОПЫТА* **

Спектор Михаил С.

Университет Помпеу Фабра и Барселонская школа экономики,

департамент экономики и бизнеса (г. Барселона, Испания)

Технологический институт Карлсруэ, департамент экономики и управления (г. Карлсруэ, Германия)

Автор перевода: Белецкая Мария Юрьевна

Кандидат экономических наук МГУ имени М.В. Ломоносова, Экономический факультет

(г. Москва, Россия)

* Оригинал статьи: Mikhail S. Spektor, Hannah Seidler (2022) Violations of economic rationality due to irrelevant information during learning in decision from experience. Judgment and Decision Making. Vol 17, Number 2. pp. 425-448. URL: https ://j ournal.sjdm. org/21/210616/jdm210616.pdf

Эта статья доступна по лицензии «Attribution» («Атрибуция») 3.0 Непортированная (CC BY 3.0)

** Авторы благодарят Дэвида Келлена за полезные комментарии и предложения. Михаил Спектор вьгражает благодарность за финансовую поддержку Испанского государственного исследовательского агентства (AEI) в рамках программы Severo Ochoa для центров передового опыта в области исследований и разработок (CEX2019-000915-S), Министерства экономики и цифровой трансформации Испании (MINECO) через стипендию Juan de la Cierva la Cierva (FJC2019-040970-I), Министерство науки и инноваций Испании (MICINN; проект PID2019-105249GB-I00) и Фонд BBVA (проект G999088Q). Данные зарегистрированных экспериментов и коды моделей доступны по адресу https://osf.io/s52z8/.

обратной связью. Было обнаружено, что прошлые результаты невыбранных вариантов, которые вообще не содержат релевантной информации, приводили к тому же эффекту акцентуации, что и контрфактические результаты, которые давали новую и релевантную информацию. Однако, если информация была совершенно нерелевантной (из вариантов, которые не могли быть выбраны), люди игнорировали ее, тем самым исключая чисто перцептивное объяснение эффекта акцентуации. Эти результаты обеспечивают дополнительную поддержку влияния значимости на обучение и подчеркивают необходимость механистических подходов в исследованиях, связанных с принятием решений.

Ключевые слова: эффект акцентуации, эффекты контекста, принятие решений, решения на основе опыта, обучение с подкреплением.

JEL коды: D91, Z10.

Для цитирования: Спектор М. С., Зайдлер Х. Нарушения экономической рациональности из-за неактуальности информации при обучении в принятии решений на основе опыта (перевод с англ. Белецкая М.Ю.) // Научные исследования экономического факультета. Электронный журнал. 2022. Том 14. Выпуск 3. С. 100-126. DOI: 10.38050/2078-3809-2022-14-3-100-126.

На протяжении веков ученые исследовали, принимают ли люди рациональные решения (например, Bernulli, (1738, 1954)), где «рациональность» определяется как соответствие выбора аксиоматической системе предпочтений (например, Von Neumann, Morgenstern, 1947; Luce , 1959). В разных ситуациях люди, принимающие решения, похоже, нарушают все до единого принципы экономической рациональности (например, Muller-Trede et al., 2015; см. обзор Rieskamp et al., 2006), что привело к развитию описательно более адекватных решений — создание теорий (например, Roe et al., 2001; недавний обзор Busemeyer et al., 2019). Многие из этих теорий стремятся объяснить нарушения независимости от нерелевантных альтернатив (Luce, 1959), согласно которым предпочтения между любыми двумя вариантами не должны зависеть от добавления или удаления других доступных вариантов. Нарушения этого типа называются эффектами контекста, такими как эффект притяжения (Huber et al., 1982), эффект компромисса (Simonson, 1989) или эффект сходства (Tversky, 1972), и относятся к числу наиболее изученных феноменов в литературе по принятию решений (например, Trueblood et al., 2013).

Предполагается, что эффекты контекста возникают из-за многоатрибутного характера альтернатив выбора, при этом их атрибуты оцениваются не изолированно, а в сравнении друг с другом (например, Noguchi, Stewart, 2018; см. Spektor et al., 2021 для недавнего исследования). Например, сотруднику по найму, возможно, придется выбирать между кандидатами на работу, которые имеют одинаковую квалификацию, но различаются с точки зрения их опыта работы и ожидаемой заработной платы. Все теории, опирающиеся на многоатрибутную структуру, предполагают, что значения атрибутов точно известны и доступны лицу, принимающему решение. Однако во многих ситуациях людям приходится делать выводы о свойствах альтернатив выбора из взаимодействия с ними. Было показано, что эти решения, основанные на опыте, существенно отличаются от своих аналогов, основанных на описаниях (Wulff et al., 2018). Например, когда люди сталкиваются с выбором между двумя описанными вариантами лотереи с дискретным количеством денежных вознаграждений, они выбирают так, как если

бы они переоценивали вероятности маловероятных событий (как это предлагается теорией перспектив) (Kahneman, Tversky, 1979). Напротив, когда участники должны узнать о двух вариантах из опыта, возникает противоположная картина, явление, которое стало известно как разрыв между описанием и опытом при рискованном выборе (Hertwig, Erev, 2009). Исследования выбора, основанного на опыте, обладают большим потенциалом для понимания того, как контекст влияет на выбор и когнитивные процессы, лежащие в его основе, поскольку эти типы решений дают представление не только о том, как люди принимают решения, но и о том, какие представления вариантов они получают. Например, традиционное исследование влияния контекста часто опирается на выбор вариантов лотереи, характеризующихся одним ненулевым исходом (например, Herne, 1999; Tversky, 1972; Wedell, 1991; Soltani et al., 2012), где исходы и соответствующие им вероятности охватывают двумерное атрибутивное пространство. Хотя было показано, что классические контекстные эффекты, основанные на многоатрибутной структуре вариантов, могут возникать, когда люди получают такое представление из опыта (Hadar et al., 2018), требуемое представление возникает не всегда (Hadar et al. al., 2018; Spektor et al., 2019; Ert, Lejarraga, 2018).

Иллюстрация значимости результата, лежащего в основе эффекта акцентуации

Акция Месяц 1 Месяц 2 Месяц 3 Месяц 4 Месяц 5 Месяц

X 10 12 17 18 19 11

Y 16 16 12 12 12 19

Z 18 17 13 11 10 18

Несмотря на доказательства того, что люди часто не получают такого представления при выборе, основанном на опыте, тем не менее на их выбор систематически влиял контекст (Spektor et al., 2019). Это влияние лучше всего можно описать следующим образом: в ситуации выбора, в которой нет явно превосходящих вариантов, варианты, вознаграждение (результаты) которых особенно отличается (или отличны) от других вознаграждений (неоднократно в ходе испытаний), выбираются чаще, чем варианты, в которых одни и те же результаты не так сильно отличаются от других вознаграждений — эффект акцентуации. Например, рассмотрим три акции X, Y и Z, стоимость которых за шесть месяцев представлена в табл. 1. Значения X и Y имеют отрицательную корреляцию, так что когда стоимость X растет, стоимость Y имеет тенденцию к снижению. Если значение Z положительно коррелирует со значением Y (и отрицательно со значением X), то значение X особенно отличается от двух других и, следовательно, воспринимается как более привлекательное. Для возникновения эффекта акцентуации для лица, принимающего решения, нет необходимости иметь многомерное атрибутивное представление вариантов, которое доступно при описании вариантов; контекст выбора влияет на выбор, делая определенные вознаграждения особенными (например, в отличие от вознаграждений, которые отрицательно коррелируют с испытаниями).

Одним из основных ограничений прошлых исследований влияния контекста на выбор, основанный на опыте, была опора на парадигму полной обратной связи (Ert, Lejarraga, 2018; Spektor et al., 2019), но см. (Hadar et al., 2018), которые использовали другую парадигму, в которой люди неоднократно делают последовательный выбор между несколькими вариантами и получают обратную связь о полученных и упущенных результатах (т. е. о вариантах, которые

они не выбрали). Однако во многих реальных жизненных ситуациях лица, принимающие решения, не получают контрфактической информации о невыбранных вариантах: например, специалисты по найму могут никогда не узнать, насколько хорошо кандидаты, которые не были приняты на работу, справились бы с ней, если бы присоединились к компании. С другой стороны, всякий раз, когда доступна упущенная обратная связь, она часто очень актуальна: если сотрудники по найму узнают о работе отклоненных кандидатов, они могут попытаться нанять их позже. Таким образом, обратная связь возникает из того, что мы называем релевантными альтернативами, поскольку лицо, принимающее решения, заинтересовано в том, чтобы узнать об эффективности невыбранных альтернатив (отклоненных кандидатов на работу в данном примере), чтобы попытаться выбрать (нанять) их в будущем. Однако обработка информации из выбранных и невыбранных вариантов требует когнитивных усилий. Представьте себе усилия, которые пришлось бы приложить специалистам по найму, пытаясь проследить за работой отвергнутых кандидатов на работу в других компаниях. Поэтому ожидается, что люди попытаются уменьшить когнитивные затраты, связанные с обработкой упущенных результатов, участвуя в эвристическом процессе за счет потенциальной потери полезности. Например, при отслеживании результатов работы соискателей, которым было отказано в приеме на работу, специалисты по найму могут сосредоточиться на тех, чья работа постоянно отличается от результатов других соискателей (как в случае с эффектом акцентуации). Прошлые исследования показали, что простое внимание к вариантам выбора увеличивает склонность их выбирать (Cavanagh et а1., 2014; Gluth et а1., 2018), поэтому специалисты по найму, которые сосредоточивают свое внимание на конкретных кандидатах, с большей вероятностью наймут кандидатов с уникальными профилями в будущем.

Цель настоящей работы — пролить свет на роль релевантности информации в проявлении эффекта акцентуации. В частности, мы исследовали, возникает ли эффект акцентуации, когда некоторая информация, представленная о невыбранных вариантах, неинформативна, т. е. не дает никаких новых доказательств в пользу или против выбора этих невыбранных вариантов. Если это так, то выбор не может быть объяснен соотношением затрат и выгод, согласно которому эффекты контекста могут возникать как побочный продукт огромного количества информации, которую необходимо обработать. Зная, какие части информации являются информативными, лица, принимающие решения, которые максимизируют свое вознаграждение, будут игнорировать те, которые не являются информативными, и сосредоточатся на тех, которые являются информативными. Предвосхищая наши результаты, мы обнаружили, что люди успешно игнорировали информацию, если она не была связана с задачей, которую они решали. Однако когда информация была связана с заданием, она обрабатывалась так же, как и релевантная информация. Тип влияния согласуется с недавно предложенной моделью обучения ^реЙог et а1., 2019), но не с другими известными теоретическими представлениями. Например, это нельзя объяснить более высоким весом решения для важных событий (ВоМа1о et а1., 2012) или контекстуальной ценностной адаптацией (Ра1т^еп et а1., 2015). В целом, наши результаты показывают, что эффекты контекста возникают и в ситуациях, когда нет необходимости распределять ресурсы внимания между большим объемом информации.

1. Эксперимент 1

В эксперименте 1 мы исследовали эффект акцентуации в обстановке, в которой люди не получали контрфактической информации о невыбранных вариантах (т. е. информации о том, какое вознаграждение принесли бы другие варианты, если бы они были выбраны).

Однако, в отличие от аналогичных задач, мы предоставили людям напоминания о том, что они получили от невыбранных вариантов, когда они выбирали их в прошлом. В отличие от настройки, предоставляющей контрфактическую информацию, дополнительно отображаемые напоминания об исходах невыбранных вариантов не содержат никакой новой информации и, таким образом, являются нерелевантными исходами актуальных вариантов (актуальные варианты, поскольку они доступны для выбора). Важно отметить, что мы утверждаем, что включение этих результатов в формирование предпочтения выбранного варианта отражает, помимо нарушений экономической рациональности, также неэффективное распределение когнитивных ресурсов: поскольку информация, предоставленная о невыбранных вариантах, не нова, при рациональном принятии решений человек должен был включить эту информацию в свою оценку ценности варианта выбора, когда этот выбор был фактически произведен; В каждом испытании он полностью сосредотачивался на исходе выбранного варианта. Одновременное игнорирование нерелевантных результатов сводит к минимуму объем информации, которую необходимо обработать, и, следовательно, требуемые когнитивные ресурсы. Более того, эта информация имеет неизвестную контрфактическую достоверность для людей, поэтому обращение с ней как с новой информацией приведет к искажению их оценок.

1.1.1. Участники и процедура

Всего в эксперименте приняли участие 40 участников (29 женщин, 11 мужчин, возраст 19-32 года, M = 22,62, SD = 3,34), в основном студенты факультета психологии Фрайбургского университета, с нормальным или скорректированным до нормального зрением. Дав информированное согласие, участники завершили эксперимент в индивидуальных кабинах. Процедура состояла из демографического вопросника, инструкций к задачам, тренировочного блока для оценки успеваемости и двух блоков экспериментального задания (порядок выполнения которого был уравновешен для участников). В целом, эксперимент занял примерно 45-60 минут, и участники получили курс-кредит, эквивалентный часу. В связи с гипотетическим характером выбора и игровым оформлением задания мы предоставили обратную связь о том, сколько баллов они набрали по сравнению с другими участниками в качестве мотивации. Мы не исключали ни участников, ни испытаний. Поведенческие данные как экспериментов, так и код для вычислительных моделей доступны по адресу https://osf.io/s52z8/.

1.1.2. Парадигма и материалы

Парадигма, использованная в эксперименте, представляла собой сильно модифицированный вариант задачи о n-руких бандитах (Sutton, Barto, 1998) с частичной обратной связью. В задаче о n-вооруженных бандитах люди постоянно выбирают между (одними и теми же) n различными вариантами, которые обеспечивают денежное вознаграждение в соответствии с лежащими в их основе распределениями результатов. Это распределение результатов не известно лицу, принимающему решение, в начале эксперимента. После каждого выбора они получают реализацию из соответствующего распределения результатов, таким образом узнавая, какие варианты приносят наибольшее вознаграждение путем проб и ошибок. В настоящем эксперименте распределение результатов вариантов состояло из суммы трех компонентов: систематического компонента, постоянного (среднего) и шумового компонента. Систематический компонент был основан на трех различных событиях, которые произошли с определенной вероятностью и содержали результат, зависящий от варианта. Каждый раз, когда

происходило событие, оно приводило к одному и тому же результату. Вдобавок к этому систематическому компоненту в каждом испытании добавлялась константа (или «среднее значение»). Это общее среднее различалось между участниками и менялось в течение эксперимента несколько раз, исходя из диапазонов значений 25-35, 35-45 и 45-55. Наконец, несистематический компонент шума из стандартного нормального распределения был добавлен поверх двух других компонентов (см. рис. 1А для отображения информации с точки зрения участников). Мы разработали парадигму таким образом, чтобы обособленное представление значений было сложным, в то время как соотнесение результатов испытаний за испытанием с прошлыми результатами невыбранных вариантов было сравнительно проще.

После короткого интервала между испытаниями (400-600 мс) участники самостоятельно делали выбор. Выбранный вариант подсвечивался на 900-1100 мс, а невыбранные варианты размывались, после чего представлялась обратная связь о текущем значении общего среднего, текущем событии и результате выбранного варианта в этом испытании. Этот результат был добавлен к подсчету участников. Кроме того, для каждого невыбранного варианта, для которого участники столкнулись с одним и тем же событием (независимо от общего среднего) хотя бы один раз, они видели напоминание о том, что означало общее среднее и результат последнего наблюдения с соответствующим событием. Если текущее событие не произошло, когда была выбрана другая опция, то поле напоминания этой опции остается пустым. Важно отметить, что напоминания не содержали никакой новой информации об исходных распределениях вариантов. Обратная связь предъявлялась в течение 4000-4500 мс, после чего начиналось новое испытание. Корреляция между событиями и результатами является неотъемлемой частью плана эксперимента. В условиях полной обратной связи эта структура наблюдается на основе проб за пробами. Однако в условиях частичной обратной связи невыбранная обратная связь не предоставляется, поэтому невозможно установить связь между конкретными событиями и результатами. Чтобы люди могли связать события с результатами, эта информация должна быть передана явно. Чтобы сделать это и повысить вовлеченность в задачу, мы представили ее как внеземную космическую миссию (аналогично Коо1 et а1., 2016). Участникам сказали, что на внеземных планетах был найден редкий ценный ресурс, и что они должны попытаться получить как можно больше этого ценного ресурса. У них был выбор зондов (представляющих различные варианты), где каждый из зондов пытался получить как можно больше редкого ресурса, прежде чем вернуться на Землю. Кроме того, им сказали, что известно, что полученная сумма зависит от цвета ближайшей звезды (представляющей различные события) и от видимости на планете (представляющей среднее значение). Им не сказали, как каждый из этих компонентов связан друг с другом. На рис. 1В представлена иллюстрация испытания выбора с точки зрения участника. На этом рисунке прошлые отзывы доступны только для одного из двух невыбранных вариантов.

Первоначально у людей не было никакой информации о том, как они взаимодействовали для формирования реализованных результатов («извлеченное количество»), и им приходилось учиться методом проб и ошибок. Кроме того, участники получали информацию о последнем количестве, добытом с невыбранными вариантами (при их наличии). (А) Отображает взаимосвязь между компонентами вариантов и экспериментальной задачей. (В) Пример испытания выбора в эксперименте 1. Здесь был выбран синий космический корабль. Оранжевый космический корабль принес 44 очка в последний раз, когда он был выбран, а цвет звезды был зеленым, в то время как желтый корабль не был выбран, когда цвет звезды до этого был зеленым. (С) В эксперименте 2 не было напоминаний о прошлых результатах, а были результаты

компаний-конкурентов. Визуальные эффекты были адаптированы для лучшей читабельности. Изображения космического корабля, созданные MillionthVector, находятся под лицензией Creative Commons Attribution 4.0 International License.

ВИДИМОСТЬ: i КОЛИЧЕСТВО: 36

(С) Разница между Экспериментом 1 (слева) и Экспериментом 2 (справа)

Рисунок 1. Участники неоднократно выбирали между тремя вариантами, результаты которых зависели от видимости, цвета звезды и компонента, специфичного для варианта

Учебный блок содержал 40 испытаний, в которых люди выбирали между вариантами с высокой ценностью (HV) и с низкой ценностью (LV), и использовался для оценки общей эффективности обучения. Исходы вариантов зависели от двух событий, £1 и е2, которые произошли с вероятностями Рг( е^) = 0,6 и Рг( £2) = 0,4. Когда произошло £1, HV имел компонент, специфичный для опции, равный 33, а LV — компонент, специфичный для опции, равный -1. Когда произошел £2, HV дал -7 баллов, а LV дал -6 баллов. Следовательно, ожидаемое значение (EV) HV для конкретного варианта было EV(HV) = 17 и EV(LV) = -3. Учебный блок знакомил участников с заданием и использовался для оценки успеваемости. Среднее значение было инициировано в начале тренировочного блока и изменено после 20 испытаний. Общее среднее состояло из одного значения из ¡¿(25,45), д(35,45) или д(45,55), и распределение, из которого они произошли, были выбраны случайным образом без замены.

Дизайн экспериментальных блоков был основан на Spektor et al. (2019, Experiment 4: The Accentuation Effect), в котором два варианта, B и C, были доступны для выбора в двух разных наборах выбора из трех вариантов. Исходы вариантов зависели от трех событий, £1, е2 и е3, которые произошли с вероятностями Рг( е^) = 0,6, Рг( е2) = 0,3 и Рг( е3) = 0,1. Когда произошло событие £1, компонент B имел значение -5,5, а параметр C — компонент, равный -1,5. Когда произошло £2, игрок B получил 6 очков, а C — 4 очка. Наконец, когда произошло событие £3, игрок B получил 23 очка, а C — 5 очков. В целом варианты имели одинаковое EV, причем вариант В был более рискованным (т. е. с более высокой дисперсией), чем вариант С.

Третий вариант в каждом наборе выбора экспериментальных блоков, A или D, служил приманкой для C или B соответственно, таким образом предположительно увеличивая пропорцию выбора этого варианта по сравнению с другим вариантом. Другими словами, в наборе выбора 51 = , C должен восприниматься как более привлекательный по сравнению с B, а в наборе выбора выбора S2 = , B должен восприниматься как более привлекательный по сравнению с C. Распределения результатов вариантов были построены таким образом, что варианты A и B (C и D) давали относительно одинаковые результаты в каждом испытании, которые относительно отличаются от варианта C (B): Когда событие £1(£2;£3), A привел к потере 7 баллов (прибавка 7 баллов; выигрыш 33 балла), а D привел к выигрышу 2 баллов (0 баллов; 0 баллов). Чтобы проиллюстрировать эффект значимости, рассмотрим случай, когда происходит событие £3: в контексте выбора 51 варианты A, B и C дают 33, 23 и 5 баллов соответственно. Наиболее заметный результат (т. е. результат, который больше всего отличается от других результатов) — это 5 баллов варианта C. В S2 варианты B, C и D дают 23, 5 и 0 баллов соответственно. Здесь наиболее заметны 23 пункта варианта В, даже несмотря на то, что результаты вариантов В и С идентичны в зависимости от контекста выбора (полное описание вариантов и наборов вариантов, в которых они появляются, см. в табл. 2). Испытуемые завершили экспериментальные блоки в уравновешенном порядке и сделали 150 вариантов выбора в каждом наборе вариантов. Общее средние значение рассчитывались так же, как и в тренировочном блоке, и менялись дважды внутри блока после 50 и 100 попыток. Изменения общего среднего были включены, чтобы (1) способствовать непрерывному обучению в задаче, (2) скрыть, что два варианта идентичны во всех наборах вариантов, и (3) сделать недействительными прошлые результаты как контрфактуальные (в общих средних значениях). Во всех случаях возникновение событий генерировалось псевдослучайно, чтобы быть

репрезентативным каждые 10 испытаний в рамках варианта. Чтобы избежать эффектов значимости восприятия, результаты были усечены до 10 и 99. Ассоциации между стимулами и событиями, вариантами и наборами выбора, которые они представляют, были рандомизированы среди участников.

Состав набора выбора и соответствующие компоненты для конкретных вариантов

Набор(ы) Вариант £1 (.6) ^2 (.3) (.1) EV SD

5т A -7 7 33 1,2 12,31

51,52 B C -5,5 -1,5 6 4 23 5 0,8 0,8 9,01 2,83

52 D 2 0 0 1,2 0,98

Примечание: Специфичные для вариантов компоненты были привязаны к возникновению событий. Подробнее см. в разделе Дизайн.

Эффективность обучения была количественно оценена с использованием двух различных зависимых переменных: исходной точности и скорректированной точности. Исходная точность отражает долю выбора НУ в тренировочном блоке Рг(НУ). Значения Рг(НУ) >0,5 отражают то, что люди смогли узнать, что НУ имеет более высокий ЕУ, чем ЬУ. Однако из-за случайного характера наблюдаемых исходов ЬУ могла давать лучшие результаты, чем НУ, для ограниченного числа наблюдений. Скорректированная точность контролирует влияние ошибки выборки путем вычисления скользящего среднего (т. е. среднего значения всех ранее наблюдаемых результатов) в каждом варианте. Таким образом, «правильный» ответ — это выбор варианта с более высоким средним значением.

Проявление контекстных эффектов количественно определялись с помощью относительной доли выбора цели (RST; Berkowitsch et а1., 2014), где цель — вариант, привлекательность которого должна увеличиваться в соответствии с эффектом акцентуации: Я5Т =

Рг^^+Рг^с), где РГ(Т) — доля целевых вариантов выбора (т. е. С в наборе вариантов 51 и В в

наборе вариантов 52 соответственно), а Рг(С) — доля вариантов выбора конкурентов (т. е. В в наборе вариантов 5! и С в наборе вариантов 52 соответственно). Значения RST варьируются от 0 (всегда выбирается конкурент) до 1 (всегда выбирается цель), где Й5Т = 0,50 указывает на отсутствие эффекта контекста. Й5Т > 0,50 указывает на наличие эффекта акцентуации. Используя RST в качестве зависимой меры, мы автоматически контролируем индивидуальные предварительные предпочтения вариантов с низкой или высокой дисперсией (т. е. безопасных или рискованных вариантов соответственно).

Мы также проверили нарушение менее ограничительного варианта аксиомы независимости, слабой независимости от нерелевантных альтернатив (см. Rieskamp et а1., 2006). Эта более слабая аксиома нарушается, если значительно больше людей предпочитают С, а не В в 5!, одновременно предпочитая В, а не С, в 52, чем наоборот. В отличие от более сильной аксиомы, она не ограничивает пропорции выбора абсолютно равными, а требует только, чтобы порядок выбора оставался стабильным в разных контекстах.

Спектор М. С., Зайдлер Х. Нарушения экономической рациональности из-за неактуальности информации при обучении в принятии решений на основе опыта (перевод с англ. Белецкая М.Ю.)

1.1.4. Компьютерное моделирование

Чтобы оценить влияние нерелевантных исходов в каждом испытании, мы проанализировали данные двумя разными способами: во-первых, мы оценили, можно ли предсказать вероятность повторения одного и того же выбора на основе полученного вознаграждения и значимости выбранного варианта, используя логистическую регрессию. Во-вторых, чтобы получить механистическое понимание когнитивных процессов, лежащих в основе обучения и принятия решений в задаче, мы использовали подход формального моделирования.

В контексте регрессионного анализа мы полагались на два предиктора:

• Разница между полученным вознаграждением и средним значением выбранного варианта в качестве первого предиктора. Другими словами, она положительна, если полученный результат выше среднего по сравнению с предыдущими результатами этого варианта, и отрицательна, если он ниже среднего, и она отражает степень чувствительности людей к результатам. По сути, это соответствует ошибке предсказания вознаграждения, которая является стандартным сигналом обучения в литературе (например, Schultz et al., 1997).

• Важность выбранного варианта, которая представляет собой центрированное стандартизированное среднее попарное евклидово расстояние между всеми результатами, представленными на экране (т. е. полученным результатом и прошлыми результатами невыбран-ных вариантов, если они доступны). Стандартизация позволяет добиться того, чтобы все значимости находились в диапазоне от 0 до 1, так что предикторная переменная отражала отклонение от «средней» значимости в каждом испытании. Эта мера заметности основана на относительно небольшом количестве предположений и удовлетворяет следующим свойствам: (1) если наблюдаются только один или два исхода, значимость не имеет влияния, (2) значения выше 0 (ниже 0) указывают на то, что выбранный вариант результат является более (менее) заметным, чем прошлые результаты невыбранных вариантов, и (3) значение 0 указывает, что результат выбранного варианта имеет среднюю значимость.

Веса регрессии предиктора вознаграждения выше 0 отражают то, что люди чувствительны к вознаграждениям: если полученный результат лучше, чем они ожидали, они с большей вероятностью снова выберут тот же вариант. Регрессионные веса значимости выбранного варианта выше 0 отражают то, что люди сравнивают результат выбранного варианта с прошлыми результатами невыбранных вариантов в соответствии с механизмом подобия: если результат варианта особенно важен в данном испытании, то люди с большей вероятностью выберут его снова (по сравнению с ситуацией, в которой результат не так важен). Для анализа формального моделирования мы подобрали в общей сложности три вложенные модели обучения с подкреплением, две широко используемые модели обучения с подкреплением, которые не предполагают влияние нерелевантных результатов, и сравнили их с моделью акцентирования различий, которая предполагает такое влияние (см. Spector et al., 2019). Первая и самая простая модель — это базовая модель обучения с подкреплением. Она отслеживает субъективное ожидание Qi,t варианта i при испытании t и обновляет его, используя ошибку предсказания вознаграждения:

Qi,t+i = Qi,t + a(Riit — Qi t), (1)

где Ri,t — вознаграждение, полученное при испытании t. Единственным параметром базовой модели обучения с подкреплением является скорость обучения а, которая варьируется от 0 до 1 и определяет степень, в которой люди адаптируются к недавним вознаграждениям.

Вторая модель — это модель предельной функции полезности, которая дополняет базовую модель обучения с подкреплением. В отличие от предыдущей модели, эта модель предполагает степенную функцию, которая переводит наблюдаемое вознаграждение в субъективную полезность:

Qi,t+l = Qi,t + a(Rlt-QiЛ (2)

В случае у = 1 модель предельной функции полезности сводится к базовой модели обучения с подкреплением. Значения у выше 1 (между 0 и 1) представляют склонность к риску (избегание риска).

Наконец, модель акцентирования различий предполагает, что субъективная полезность не оценивается изолированно, а скорее, что особо заметные вознаграждения получают больше внимания и, в свою очередь, воспринимаются как более привлекательные (по сравнению с менее заметными вознаграждениями). Эта интуиция реализуется в виде тормозящего механизма подобия, который концептуально соответствует обратной значимости. Применяется та же интуиция: чем более похожим (т. е. ближе на числовой прямой) результат выбора к результатам других вариантов выбора, тем менее привлекательным он становится. Формально Е^ в уравнении 2 заменяется на

где Z — среднее отрицательное экспоненциальное расстояние между воспринимаемым вознаграждением за соответствующий вариант и другими воспринимаемыми вознаграждениями,

и Е^£ — это среднее воспринимаемое вознаграждение всех результатов, масштаб Z которого увеличивается от (0, 1) до стандартизированной шкалы (т. е. среднего воспринимаемого вознаграждения). Набор J содержит последние увиденные награды невыбранных вариантов для того же события, которое произошло.

Для преобразования субъективных ожиданий в вероятности выбора мы использовали мягкое правило выбора с параметром чувствительности выбора в:

Мы подстроили каждую модель к иерархической байесовской структуре (см. Ge1man et а1., 2013) и сравнили модели, используя информационный критерий исключения (ЬООГС; Vehtari et а1., 2017). LOOIC количественно определяет, насколько хорошо модель может объяснить данные, и штрафует сложные модели, чтобы избежать переобучения. Это достигается

путем вычисления эффективного количества параметров, которое зависит не от количества свободных параметров напрямую, а скорее от того, как значения параметров влияют на прогнозы модели (подробности см. в Vehtari et а1., 2017). Более низкие значения LOOIC отражают лучшее соответствие модели со штрафом за сложность. Модели специфицированы с использованием слабоинформативных априорных значений.

1.2.1. Поведенческий анализ

Рисунок 2. Средние пропорции выбора вариантов в двух экспериментах и контекстах

Рисунок 3. Совокупные пропорции выбора вариантов в двух экспериментах и во всех наборах вариантов в выборках по 10 испытаний

i Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Обучающий набор состоял из варианта НУ с высоким значением и варианта с меньшим значением ЬУ и использовался для оценки эффективности обучения. Исходы всех вариантов были привязаны к наступлению событий (цвета звезд), где варианты А и D служили приманками для вариантов С и Б соответственно. В эксперименте 2 результаты вариантов Л и D (в соответствующем контексте) были представлены как результаты недоступных вариантов.

Поведение в соответствии с аксиомой независимости приведет к Я8Т = 0,5, а наличие эффекта акцентуации приведет к Я8Т > 0,5. Одновыборочный ¿-критерий Я8Т против 0,5 подтвердил наличие существенного эффекта акцентуации (МЯБТ = 0,59, ЖЖТ = 0,14; ¿(39) = 4,05, р < 0,001, ё = 0,64, 95% С1 [0,30, 0,98]), где люди выбирали целевой вариант в среднем почти на 50% чаще, чем у конкурента.

Мы дополнили этот анализ тестом на нарушения «слабой» независимости от нерелевантных альтернатив, нарушение которых противоречит более фундаментальным принципам экономической рациональности; Этот принцип гласит, что, хотя относительные пропорции выбора (например, Я8Т) могут варьироваться в зависимости от контекста, модальный выбор не должен меняться. В отличие от этого представления, 22 из 40 человек (55%) выбирали С чаще, чем В в наборе выбора 5!, но В чаще, чем С в наборе выбора 52. Напротив, только у 4 из 40 человек (10%) была противоположная картина, что является контрольным условием для исключения случайных колебаний. Тест на непредвиденные обстоятельства 2×2 /2 подтвердил разницу в пропорциях смещения предпочтений ( /2 (1) = 16,47, р < 0,001).

1.2.2. Компьютерное моделирование

Мы исследовали, можно ли наблюдаемое нарушение экономической рациональности объяснить механизмом выделения внимания. В соответствии с таким механизмом особо значимые результаты выбранного варианта увеличиваются, а особо второстепенные результаты

Полученные оценки параметров модели акцентирования различий на групповом уровне проливают свет на когнитивные процессы в работе. При средней скорости обучения а = 0,04, у индивидуумов довольно долгое временное окно интеграции. Средняя кривизна функции полезности отражает умеренную степень неприятия риска, у = 0,61, а параметр, определяющий степень торможения по сходству, положителен, 7] = 0,36 (однако его интервал наибольшей плотности перекрывается с 0, что свидетельствует о значительная степень индивидуальных различий). См. табл. 4 для сводки апостериорного уровня на уровне группы.

Информационные критерии для каждой из моделей в обоих экспериментах

Эксперимент Модель Ш01С РЮ01С $Еьоо1С

Базовая модель обучения с подкреплением 22,901 89 106,82

1 Модель функции предельной полезности 22,802 96 106,84

Модель акцентуации различий 22,389 128 112,69

Эксперимент Модель LOOIC Рюо/с ■^LOO/C

2 Базовая модель обучения с подкреплением 13,401 48 52,78

Модель функции предельной полезности 13,406 49 52,49

Модель акцентуации различий 13,332 104 56,52

Примечание. Ь001С = информационный критерий исключения (УеЫап е! а1., 2017). Рюою = Эффективное количество параметров.

5ЯЬ00/С = Стандартная ошибка Ь001С. Все показатели представлены по шкале отклонений.

Апостериорные распределения средних параметров моделей акцентуации различий на групповом уровне

Параметр Апостериорный Процентиль

Эксперимент 1 У 0,61 0,46 0,81

Эксперимент 2 У 1,00 0,77 1,27

Примечание: Подробное описание модели и ее соответствующих параметров см. в разделе «Вычислительное моделирование эксперимента 1».

Эффект акцентуации — это эффект контекста, который возникает из-за значимости результатов в процессе обучения (Spektor et al., 2019). Эксперимент 1 исследовал этот эффект в условиях, основанных на опыте, с частичной обратной связью и напоминаниями о прошлых результатах невыбранных вариантов. Мы обнаружили, что в такой обстановке у людей наблюдался значительный эффект акцентуации. Анализы, основанные на разной степени допущений, от логистической регрессии до полноценного сравнения моделей, подтвердили предполагаемый механизм, лежащий в основе эффекта акцентуации, а именно то, что несходные результаты воспринимаются как более привлекательные.

В предыдущих сопоставимых исследованиях (Ert, Lejarraga, 2018; Spektor et al., 2019) использовалась парадигма полной обратной связи, в которой люди получали контрфактические отзывы о вознаграждении за невыбранные варианты (т. е. вознаграждение, которое они заработали бы, если бы выбрали их). По сравнению с частичной обратной связью полная обратная связь существенно облегчает задачу, поскольку люди бесплатно получают информацию об упущенных результатах. Напротив, люди в ситуации с частичной обратной связью вынуждены обменивать упущенное вознаграждение от невыбора варианта, который они считают лучшим, на возможность найти еще лучший вариант — дилемма исследования-эксплуатации (например, Navarro et al., 2016). Что еще более важно, люди не могут сравнивать

результаты вариантов друг с другом, что является необходимым условием для того, чтобы определенные вознаграждения были особенно заметными и, следовательно, для возникновения эффекта акцентуации.

Чтобы компенсировать это свойство парадигмы частичной обратной связи, эксперимент 1 существенно отклонился от парадигмы полной обратной связи, не только исключив упущенную обратную связь, но и предоставив людям информацию о структуре окружающей среды (информацию о цвете звезды и видимости, которая относится к компоненту общего среднего и к событию соответственно); информацию, которую люди в парадигме полной обратной связи не получали. В частности, люди также видели результаты, которые они получили от невыбранных вариантов в прошлом. Хотя мы не нашли доказательств того, что люди рассматривали эти результаты как фактические результаты или действительные контрфактуаль-ные результаты, возможно, что люди по-прежнему воспринимали эти напоминания как информативные о том, что они получили бы, если бы выбрали соответствующий вариант, тем более что эти варианты были важны для них.

Учитывая план эксперимента, всякий раз, когда люди наблюдали результаты обоих не-выбранных вариантов в одном и том же событии и одном и том же компоненте общего среднего, результаты на самом деле были не так уж далеки от того, чтобы быть действительными контрфактуалами. Однако это случалось довольно редко, особенно для менее частых событий; только в 81% испытаний участники действительно получали напоминания от обоих невыбранных вариантов, и только в 77% этих случаев (63% от общего числа испытаний) эта информация была от одного и того же компонента общего среднего. Иными словами: в 37% всех испытаний любое внимание к прошлым результатам внесло бы существенную погрешность в любую оценку, основанную на них. Только глубокое понимание того, как различные компоненты соотносятся друг с другом, может исправить это смещение. Маловероятно, что участники получат такое понимание и исправят предвзятость, чтобы сделать контрфактуальные выводы о невыбранных вариантах. Поэтому мы утверждаем, что прошлые результаты невыбран-ных вариантов действительно были совершенно «несущественными». Эксперимент 2 был направлен на то, чтобы выяснить, насколько серьезно это неправильное восприятие: реагируют ли люди слепо на совершенно нерелевантную информацию, как при привязке (Туегеку, Kahneman, 1974), или это происходит только тогда, когда информация фактически нерелевантна, но исходит из релевантных вариантов?

2. Эксперимент 2

Первый эксперимент продемонстрировал, как нормативно нерелевантная обратная связь может привести к контекстно-зависимому обучению в условиях частичной обратной связи. Однако нерелевантная обратная связь исходила от релевантных вариантов, поэтому люди могли обрабатывать эту информацию так, как если бы она была актуальной. Целью второго эксперимента было изучить влияние нерелевантной информации на нерелевантные варианты. Точнее, это должно было проверить, является ли влияние нерелевантной информации независимой от цели и имеет место в любой ситуации, в которой она доступна (во многом подобно чисто перцептивному феномену), или же люди обрабатывают такую информацию только в том случае, если она имеет отношение к цели.

Чтобы ответить на этот вопрос, эксперимент 2 изменил логику эксперимента 1: вместо того, чтобы предоставлять де-факто нерелевантную информацию из соответствующих

вариантов, мы предоставили людям достоверную контрфактическую информацию из нерелевантных источников информации. Если эффект акцентуации в основном является феноменом восприятия, основанным на числовой значимости, он должен проявиться и в эксперименте 2; ведь визуальное представление в обоих экспериментах в основном идентично.

Эксперимент представлял собой модифицированный вариант эксперимента 1 со следующими отличиями. Всего в эксперименте принял участие 51 участник (30 женщин, 21 мужчина, возраст 18-22 лет, Ы = 20,12, SD = 1,00), в основном студенты разных специальностей из Университета Помпеу Фабра в Барселоне. Эксперимент занял примерно 30-40 минут, и участники получили плату за участие в размере 5 евро и бонус в размере до 4 евро в зависимости от выбора. Мы не исключали ни участников, ни испытаний.

Экспериментальная часть задания представляла собой модифицированный вариант первого эксперимента. Вместо трех вариантов в наборе выбора (и 150 решений) участники всегда выбирали между двумя вариантами, а именно В и С, по 100 испытаний в каждом контексте. Участники получили отзывы о результате выбранного варианта, текущем событии и общем среднем, как и в эксперименте 1. Однако «неуместная обратная связь», которую они получили на этот раз, была связана с двумя вариантами, которые были явно помечены как недоступные для них. Исходы недоступных вариантов соответствовали контрфактическому упущенному результату невыбранного варианта и гипотетическим контрфактическим результатам варианта А (контекст 5!) и варианта D (контекст 52). Например, если был выбран вариант В, результаты недоступных вариантов были упущенным результатом варианта С и результатом варианта А (или D в другом контексте). В каждом испытании эти значения были случайным образом сопоставлены с двумя недоступными космическими кораблями, чтобы люди не могли узнать, что результат одного из недоступных кораблей фактически соответствует другому доступному варианту. Рисунок 1С иллюстрирует разницу между двумя экспериментами.

Мы подтвердили, что участники чаще выбирали вариант НУ с более высоким значением, чем вариант с более низким значением ЬУ в тренировочном блоке. Одновыборочный ^ критерий исходной точности по сравнению с 0,5 подтвердил, что НУ был выбран более чем в половине случаев (Ы = 0,60, SD = 0,11; <50) = 6,40, р < 0,001, ё = 0,90, 95% С1 [0,57, 1,22]). Одновыборочный ^критерий скорректированной точности привел к такому же выводу (Ы = 0,61, SD = 0,12; <50) = 6,50, р < 0,001, ё = 0,91, 95% С1 [0,58, 1,23]).

В соответствии с основными поведенческими результатами логистическая регрессия выявила значительное влияние ошибки предсказания вознаграждения на вероятность повторения предыдущего выбора (т. е. чувствительность к вознаграждению; М = 0,01, ББ = 0,03; ^50) = 2,24, р = 0,03, й = 0,31, 95% С/ [0,03, 0,59]), но не влияет на значимость исхода выбранного варианта (М = 0,65, = 3,99; ^50) = 1,16, р = 0,25, й = 0,16, 95% С/ [-0,12, 0,44]). Высокая индивидуальная вариабельность взвешивания значимости была отражена в сравнении моделей (см. табл. 3), где модель акцентирования различий обеспечила лучший учет данных (¿ОО/С = 13 332, 5Я = 56,52), но только с небольшим отрывом от второй лучшей модели с ЬЬ001С = 70 (Ж = 22,99) и стандартизированным размером эффекта 3,04а (см. Таблицу 4 для сводки группового уровня апостериорной модели акцентуации различий).

Учитывая, что участники не были случайным образом распределены между двумя экспериментами, прямое сравнение между ними невозможно. Тем не менее, описательно размеры эффекта, полученные в эксперименте 2, постоянно ниже, чем в эксперименте 1, что предполагает постоянно более низкую степень зависимости от контекста.

Эксперимент 2 был направлен на то, чтобы определить, является ли эффект акцентуации чисто перцептивным феноменом или же он связан с процессами, связанными с целью. Для этого мы перевернули логику первого эксперимента, предоставив людям новую информацию, полученную из нерелевантных альтернатив. В этой обстановке мы не обнаружили признаков ярко выраженного эффекта акцентуации, поскольку все анализы согласились с тем, что эффект акцентуации не возникает в этой обстановке.

3. Общая дискуссия

В настоящей работе изучалось, формируют ли люди предпочтения в учебных задачах независимо от нерелевантных результатов. В отличие от представлений об экономической рациональности, мы обнаружили, что предпочтения меняются в зависимости от контекста выбора и что эти изменения предпочтений обусловлены нерелевантными результатами, но только если эти нерелевантные результаты проистекают из соответствующих вариантов. В такой ситуации наши результаты подтверждают недавно установившееся представление о том, что особенно заметные результаты в каждом отдельном испытании повышают воспринимаемую привлекательность этого варианта.

3.1. Модель эксперимента

До сих пор эффект акцентуации исследовался только в парадигме полной обратной связи ^рек1»г е! а1., 2019). В этой парадигме психологический процесс, предположительно лежащий в ее основе, представляет собой довольно прямолинейный процесс: легко сравнивать результаты друг с другом на основе испытаний за испытаниями и дисконтировать варианты, результаты которых схожи. Мало того, что дилемма разведка-эксплуатация значительно усложняет настройку частичной обратной связи, она также не позволяет напрямую сравнивать результаты друг с другом. Было показано, что эта повышенная сложность приводит к замедлению обучения ^есЫат, Вшетеуег, 2005), снижению точности выбора (Rakow е! а1., 2015; Yechiam, Rakow, 2012; Ра1тт!еп е! а1., 2015) и более сильному влиянию неожиданностей. результаты (Р1о^ку, Erev, 2017). Чтобы облегчить обучение в задаче и изолировать ожидаемое

влияние важности результата на выбор, мы предоставили людям некоторую структурную информацию о задаче, информацию, которая обычно не предоставляется в парадигмах, основанных на опыте.

В такой обстановке мы смогли показать, что само наличие нерелевантных исходов влияет на формирование предпочтений. Однако это было только в том случае, когда нерелевантная информация поступала из соответствующих альтернатив выбора. Всякий раз, когда информация поступала из предположительно совершенно не относящихся к делу источников, люди успешно ее игнорировали. Это указывает на то, что нерелевантная информация релевантных вариантов интерпретируется как релевантная информация и учитывается в процессе принятия решений. Эти результаты говорят против представления о том, что эффект акцентуации является перцептивным феноменом, нечувствительным к релевантности источников. Тем не менее, использование нерелевантной информации из релевантных альтернатив представляет собой нарушение нормативных принципов. Любой вид повторной обработки прошлых результатов в качестве релевантной информации приведет к необъективной оценке воспринимаемой ценности выбранного в настоящее время варианта, невыбранного варианта или того и другого. Кроме того, сравнение прошлого результата с результатом текущего выбранного варианта (в соответствии с предполагаемым механизмом, лежащим в основе эффекта акцентуации) нарушит принцип независимости и приведет к эффектам контекста. Даже менее жесткие расширения экономической рациональности, такие как те, которые предполагают анализ затрат и выгод от получения информации, предсказывают, что нерелевантную информацию следует игнорировать: независимо от того, как она обрабатывается, не обрабатывать ее вообще требует меньше усилий, чем даже самый эвристический вид обработки.

Примечательно, что условия эксперимента могли подсказать испытуемым, что информация, которая им представлена, так или иначе актуальна и что они должны ее использовать, несмотря на явные инструкции о ее фактической неуместности. В этом случае люди будут решать не ту задачу, которую ожидают от них экспериментаторы (например, Szollosi, Newell, 2020; Kellen, 2019). Мы не видим веских оснований подозревать, что имеем дело с такой ситуацией: модель, которая явно рассматривает прошлые напоминания о результатах, как если бы это была достоверная информация, не может объяснить поведение, наблюдаемое в эксперименте 1. Более того, в то время как эксперимент 2 предоставил больше информации для людей. использовать (даже если они не знали об этом факте), это не оказало существенного влияния на поведение участников. Наконец, даже если люди чувствовали, что они должны каким-то образом использовать предоставленную им информацию, сомнительно, чтобы информация содержала какое-либо внушение в соответствии с механизмом, вызывающим эффект акцентуации. Таким образом, поведение, наблюдаемое в настоящих экспериментах, вряд ли будет иметь место из-за экспериментальных эффектов спроса.

3.2. Более широкое значение эффектов акцентуации

Хотя настоящее исследование было разработано для выявления максимально возможного эффекта акцентуации, эта конкретная экспериментальная установка не является необходимой для возникновения эффектов акцентуации. Ситуации, в которых люди получают частичную обратную связь вместе с напоминаниями о прошлых выборах (например, когда интернет-магазины напоминают своим покупателям о прошлых покупках или когда потоковые сервисы напоминают об уже просмотренных фильмах), довольно распространены в повседневной жизни, и ожидается, что эффекты акцентуации возникают и в этих ситуациях. Важно

отметить, что эти напоминания часто имеют сомнительную информационную значимость. Настоящее исследование проливает свет на то, как люди подвержены влиянию особенно разных результатов в таких ситуациях, и на роль информационной значимости.

Традиционно исследования контекстных эффектов основывались на вариантах выбора, каждый из которых описывался в двух измерениях атрибутов (Tversky, 1972; Huber et al., 1982; Simonson, 1989; Trueblood et al., 2013). Эффект акцентуации нарушает эту традицию, поскольку определяется не с точки зрения взаимодействия между измерениями атрибутов, а динамикой вознаграждения от испытания к испытанию. Хотя оба типа эффектов контекста представляют собой нарушение аксиомы независимости, их качественные различия поднимают вопрос, относятся ли эффекты к одной и той же или к разным категориям эффектов контекста. Пока кажется, что два типа контекстных эффектов не возникают в одной и той же обстановке. Будущие исследования должны уточнить, в какой степени необходимо отдельное лечение.

3.3. Альтернативные модели, возможные объяснения и выводы

В настоящем исследовании для интерпретации поведения участников использовался механизм сходства с лежащим в его основе механизмом обучения с подкреплением. Здесь мы обсудим, совместимо ли наблюдаемое поведение с альтернативными теоретическими подходами, даже если нам не известна какая-либо альтернативная модель, которая могла бы объяснить наблюдаемый выбор без дополнительных предположений и адаптаций.

Семантически наиболее близкой моделью, безусловно, является теория значимости (Bordalo et al., 2012), согласно которой особенно важные исходные состояния получают более высокий вес решения, где значимость — это, по сути, диапазон исходов. В качестве теории решений в условиях риска (предполагающей идеальное знание распределения исходов вариантов) на ум приходят две возможные модификации установки повторяющихся выборов. Во-первых, люди могут узнать о непредвиденных обстоятельствах вознаграждения в явном виде (как показано в табл. 2). Во-вторых, люди могут использовать значимость проб за пробой, чтобы определить степень, в которой они обновляют ожидания вознаграждения (т. е. скорость обучения). В обеих реализациях значимость каждого события в двух наборах вариантов изменится лишь незначительно, где событие £3 получит наивысший вес решения, не сумев предсказать шаблон выбора, наблюдаемый в наборе вариантов 5Х.

В рамках обучения с подкреплением другим подходом к контекстно-зависимым предпочтениям является адаптация контекстных ценностей (Palminteri et al., 2015). В данном экспериментальном плане контекстуальная ценность не оказывала никакого влияния, поскольку наш план явно контролировал контекстуальную ценность, где оба варианта приманки имели одинаковое ожидаемое значение. Модели обучения без подкрепления часто полагаются на воспроизведение примеров из памяти для формирования предпочтений (Erev, Roth, 2014; Gonzalez, Dutt, 2011). В этих рамках люди берут из памяти выборку отдельных испытаний, обрабатывают эту выборку и выбирают вариант с наивысшим критерием. Эти модели могут быть дополнены механизмом, напоминающим механизм подобия различными способами. Например, значения могут быть обработаны во время испытания, и эти обработанные значения (которые уже учитывают значимость результата) могут быть сохранены в памяти, люди могут вспомнить все испытание, а затем обработать его так же, как это делает модель обучения с подкреплением. Независимо от конкретной механистической реализации, основное явление

остается: заметность результата в контексте релевантной, но недействительной информации влияет на предпочтения.

Berkowitsch N.A.J., Scheibehenne B., Rieskamp J. Rigorously testing multialternative decision field theory against random utility models // Journal of Experimental Psychology: General. 2014. No. 143 (3). P. 1331-1348: https://doi.org/10.1037/a0035159.

Bernoulli D. Exposition of a new theory on the measurement of risk // Econometrica. 1954. No. 22(1). P. 23-36: https://doi.org/10.2307/1909829.

Bordalo P., Gennaioli N., Shleifer A. Salience theory of choice under risk // The Quarterly Journal of Economics. 2012. No. 127 (3). P. 1243-1285: https://doi.org/10.1093/qje/qjs018.

Busemeyer J.R., Gluth S., Rieskamp J., Turner B.M. Cognitive and neural bases of multi-attribute, multi-alternative, value-based decisions // Trends in Cognitive Sciences. 2019. No. 23 (3). P. 251-263: https://doi.org/10.1016/j.tics.2018.12.003.

Cavanagh J.F., Wiecki T.V., Kochar A., Frank M.J. Eye tracking and pupillometry are indicators of dissociable latent decision processes // Journal of Experimental Psychology: General. 2014. No. 143 (4). P. 1476-1488: https://doi.org/10.1037/a0035813.

Erev I., Roth, A.E. Maximization, learning, and economic behavior // Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America. 2014. No. 111 (Supplement 3). P. 1081810825: https://doi.org/10.1073/pnas.1402846111.

Ert E., Lejarraga, T. The effect of experience on context-dependent decisions // Journal of Behavioral Decision Making. 2018. No. 31 (4). P. 535-546: https://doi.org/10.1002/bdm. 2064.

Gelman A., Carlin J.B., Stern H.S., Dunson D.B., Vehtari A., Rubin D.B. Bayesian data analysis. 3rd ed. CRC Press, 2013.

Gluth S., Spektor M.S., Rieskamp J. Value-based attentional capture affects multi-alternative decision making // eLife. 2018. No. 7. P. 1-36: https://doi.org/10.7554/eLife.39659.

Gonzalez C., Dutt V. Instance-based learning: Integrating sampling and repeated decisions from experience // Psychological Review. 2011. No. 118 (4). P. 523-551: https://doi.org/10. 1037/a0024558.

Hadar L., Danziger S., Hertwig R. The attraction effect in experience-based decisions // Journal of Behavioral Decision Making. 2018. No. 31 (3). P. 461-468: https://doi.org/10. 1002/bdm.2058.

Herne K. The effects of decoy gambles on individual choice // Experimental Economics. 1999. No. 2. P. 31-40: https://doi.org/10.1023/A:1009925731240.

Hertwig R., Erev I. The description-experience gap in risky choice // Trends in Cognitive Sciences. 2009. No. 13 (12). P. 517-523: https://doi.org/10.1016/j.tics.2009.09.004.

Huber J., Payne J. W., Puto C.P. Adding asymmetrically dominated alternatives: Violations of regularity and the similarity hypothesis // Journal of Consumer Research. 1982. No. 9 (1). P. 90-98: https://doi.org/10.1086/208899.

Kahneman D., Tversky A. Prospect theory: An analysis of decision under risk // Econometrica. 1979. No. 47 (2). P. 263-292: https://doi.org/10.2307/1914185.

Kellen D. A model hierarchy for psychological science // Computational Brain & Behavior. 2019. No. 2 (3-4). P. 160-165: https://doi.org/10.1007/s42113-019-00037-y.

Kool W., Cushman F.A., Gershman S.J. When does model-based control pay off? // PLOS Computational Biology. 2016. No. 12 (8). e1005090: https://doi.org/10.1371/journal. pcbi.1005090. Luce R.D. Individual choice behavior: A theoretical analysis. Wiley, 1959.

Muller-Trede J., Sher S., McKenzie C.R.M. Transitivity in context: A rational analysis of intransitive choice and context-sensitive preference // Decision. 2015. No. 2 (4). P. 280-305: https:// doi.org/10.1037/dec0000037.

Navarro D.J., Newell B.R., Schulze, C. Learning and choosing in an uncertain world: An investigation of the explore-exploit dilemma in static and dynamic environments // Cognitive Psychology. 2016. No. 85. P. 43-77: https://doi.org/10.1016/j.cogpsych.2016.01.001.

Noguchi T., Stewart N. Multialternative decision by sampling: A model of decision making constrained by process data // Psychological Review. 2018. No. 125 (4). P. 512-544: https://doi .org/10.1037/rev0000102.

Palminteri S., Khamassi M., Joffily M., Coricelli G. Contextual modulation of value signals in reward and punishment learning // Nature Communications. 2015. No. 6 (1). P. 8096: https://doi.org/10.1038/ncomms9096.

Plonsky O., Erev I. Learning in settings with partial feedback and the wavy recency effect of rare events // Cognitive Psychology. 2017. No. 93. T. 18-43: https://doi.org/10.1016/ j.cogpsych.2017.01.002.

Rakow T., Newell B.R., Wright, L. Forgone but not forgotten: The effects of partial and full feedback in «harsh» and «kind» environments // Psychonomic Bulletin & Review. 2015. No. 22 (6). P. 1807-1813: https://doi.org/10.3758/s13423-015-0848-x.

Rieskamp J., Busemeyer J.R., Mellers B.A. Extending the bounds of rationality: Evidence and theories of preferential choice // Journal of Economic Literature. 2006. No. 44 (3). P. 631-661: https://doi.org/10.1257/jel.44.3.631.

Roe R.M., Busemeyer J.R., Townsend J.T. Multialternative decision field theory: A dynamic connectionist model of decision making // Psychological Review. 2001. No. 108 (2). P. 370-392: https://doi.org/10.1037/0033-295X.108.2.370.

Schultz W., Dayan P., Montague P.R. A neural substrate of prediction and reward // Science. 1997. No. 275 (5306). P. 1593-1599: https://doi.org/10.1126/science.275.5306.1593.

Simonson I. Choice based on reasons: The case of attraction and compromise effects // Journal of Consumer Research. 1989. No. 16 (2). P. 158-174: https://doi.org/10.1086/209205.

Soltani A., De Martino B., Camerer C. A range-normalization model of context-dependent choice: A new model and evidence // PLOS Computational Biology. 2012. No. 8 (7). P. 1-15: https://doi.org/10.1371/journal.pcbi.1002607.

Spektor M.S., Bhatia S., Gluth S. The elusiveness of context effects in decision making // Trends in Cognitive Sciences. 2021. No. 25 (10). P. 844-857: https://doi.org/10.1016/j.tics. 2021.07.011.

i Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Spektor M.S., Gluth S., Fontanesi L., Rieskamp, J. How similarity between choice options affects decisions from experience: The accentuation-of-differences model // Psychological Review. 2019. No. 126. P. 52-88: https://doi.org/10.1037/rev0000122.

Sutton R.S., Barto A.G. Reinforcement learning: An introduction. MIT Press, 1998.

Szollosi A., Newell B.R. People as intuitive scientists: Reconsidering statistical explanations of decision making // Trends in Cognitive Sciences. 2020. No. 24 (12). P. 1008-1018: https://doi.org/10.1016/jdics.2020.09.005.

Trueblood J.S., Brown S.D., Heathcote A., Busemeyer J.R. Not just for consumers: Context effects are fundamental to decision making // Psychological Science. 2013. No. 24 (6). P. 901-908: https://doi .org/10.1177/0956797612464241.

Tversky A. Elimination by aspects: A theory of choice // Psychological Review. 1972. No. 79 (4). P. 281-299: https://doi.org/10.1037/h0032955.

Tversky A., Kahneman D. Judgment under uncertainty: Heuristics and biases // Science. 1974. No. 185 (4157). P. 1124-1131: https://doi.org/10.1126/science.185.4157.1124.

Vehtari A., Gelman A., Gabry J. Practical Bayesian model evaluation using leave-one-out cross-validation and WAIC // Statistics and Computing. 2017. No. 27 (5). P. 1413-1432: https://doi.org/10.1007/s11222-016-9696-4.

Von Neumann J., Morgenstern O. Theory of games and economic behavior. 2nd ed. MIT Press, 1947.

Wedell D.H. Distinguishing among models of contextually induced preference reversals // Journal of Experimental Psychology: Learning, Memory, and Cognition. 1991. No. 17 (4). P. 767-778: https://doi.org/10.1037//0278-7393.17.4.767.

Wulff D.U., Mergenthaler-Canseco M., Hertwig R. A meta-analytic review of two modes of learning and the description-experience gap // Psychological Bulletin. 2018. No. 144 (2). P. 140-176: https://doi.org/10.1037/bul0000115.

Yechiam E., Busemeye, J.R. Comparison of basic assumptions embedded in learning models for experience-based decision making // Psychonomic Bulletin & Review. 2005. No. 12 (3). P. 387-402: https://doi.org/10.3758/BF03193783.

Yechiam E., Rakow T. The effect of foregone outcomes on choices from experience // Experimental Psychology. 2012. No. 59 (2). P. 55-67: https://doi.org/10.1027/1618-3169/ a000126.

VIOLATIONS OF ECONOMIC RATIONALITY DUE TO IRRELEVANT INFORMATION DURING LEARNING IN DECISION FROM EXPERIENCE

Mikhail S. Spektor

Pompeu Fabra University and Barcelona School of Economics

Department of Economics and Business (Barcelona, Spain)

Karlsruhe Institute of Technology, Department of Economics and Management (Karlsruhe, Germany)

The author of the translation: Maria Yu. Beletskaya

Ph.D in Economics,

Lomonosov Moscow State University, Faculty of Economics

Keywords: accentuation effect, context effects, decision making, decisions from experience, reinforcement learning.

For citation: Mikhail S. Spektor, Hannah Seidler (2022) Violations of economic rationality due to irrelevant information during learning in decision from experience (trans. from Eng. Beletskaya, M. Yu.). Scientific Research of Faculty of Economics. Electronic Journal, vol. 14, no. 3, pp. 100-126. DOI: 10.38050/2078-38092022-14-3-100-126

Berkowitsch, N. A. J., Scheibehenne, B., & Rieskamp, J. (2014). Rigorously testing multi-alternative decision field theory against random utility models. Journal of Experimental Psychology: General, 143(3), 1331-1348, https://doi.org/10.1037/a0035159.

Bernoulli, D. (1954). Exposition of a new theory on the measurement of risk. Econometrica, 22(1), 23-36, https://doi.org/10.2307/1909829.

Bordalo, P., Gennaioli, N., & Shleifer, A. (2012). Salience theory of choice under risk. The Quarterly Journal of Economics, 127(3), 1243-1285, https://doi.org/10.1093/qje/qjs018.

Busemeyer, J. R., Gluth, S., Rieskamp, J., & Turner, B. M. (2019). Cognitive and neural bases of multi-attribute, multi-alternative, value-based decisions. Trends in Cognitive Sciences, 23(3), 251263, https://doi.org/10.1016/j.tics.2018.12.003.

Cavanagh, J. F., Wiecki, T. V., Kochar, A., & Frank, M. J. (2014). Eye tracking and pupil-lometry are indicators of dissociable latent decision processes. Journal of Experimental Psychology: General, 143(4), 1476-1488, https://doi.org/10.1037/a0035813.

Erev, I. & Roth, A. E. (2014). Maximization, learning, and economic behavior. Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America, 111 (Supplement_3), 1081810825, https://doi.org/10.1073/pnas.1402846111.

Ert, E. & Lejarraga, T. (2018). The effect of experience on context-dependent decisions. Journal of Behavioral Decision Making, 31(4), 535-546, https://doi.org/10.1002/bdm. 2064.

Gelman, A., Carlin, J. B., Stern, H. S., Dunson, D. B., Vehtari, A., & Rubin, D. B. (2013). Bayesian data analysis. CRC Press, 3rd ed. edition.

Gluth, S., Spektor, M. S., & Rieskamp, J. (2018). Value-based attentional capture affects multi-alternative decision making. eLife, 7, 1-36, https://doi.org/10.7554/eLife.39659.

Gonzalez, C. & Dutt, V. (2011). Instance-based learning: Integrating sampling and repeated decisions from experience. Psychological Review, 118(4), 523-551, https://doi.org/10. 1037/a0024558.

Hadar, L., Danziger, S., & Hertwig, R. (2018). The attraction effect in experience-based decisions. Journal of Behavioral Decision Making, 31(3), 461-468, https://doi.org/10. 1002/bdm.2058.

Herne, K. (1999). The effects of decoy gambles on individual choice. Experimental Economics, 2, 31-40, https://doi.org/10.1023/A:1009925731240.

Hertwig, R. & Erev, I. (2009). The description-experience gap in risky choice. Trends in Cognitive Sciences, 13(12), 517-523, https://doi.org/10.1016/j.tics.2009.09.004.

Huber, J., Payne, J. W., & Puto, C. P. (1982). Adding asymmetrically dominated alternatives: Violations of regularity and the similarity hypothesis. Journal of Consumer Research, 9(1), 90-98, https://doi.org/10.1086/208899.

Kahneman, D. & Tversky, A. (1979). Prospect theory: An analysis of decision under risk. Econometrica, 47(2), 263-292, https://doi.org/10.2307/1914185.

Kellen, D. (2019). A model hierarchy for psychological science. Computational Brain & Behavior, 2(3-4), 160-165, https://doi.org/10.1007/s42113-019-00037-y.

Kool, W., Cushman, F. A., & Gershman, S. J. (2016). When does model-based control pay off? PLOS Computational Biology, 12(8), e1005090, https://doi.org/10.1371/journal. pcbi.1005090.

Luce, R. D. (1959). Individual choice behavior: A theoretical analysis. Wiley.

Muller-Trede, J., Sher, S., & McKenzie, C. R. M. (2015). Transitivity in context: A rational analysis of intransitive choice and context-sensitive preference. Decision, 2(4), 280-305, https:// doi.org/10.1037/dec0000037.

Navarro, D. J., Newell, B. R., & Schulze, C. (2016). Learning and choosing in an uncertain world: An investigation of the explore-exploit dilemma in static and dynamic environ-ments. Cognitive Psychology, 85, 43-77, https://doi.org/10.1016/j.cogpsych.2016.01.

Noguchi, T. & Stewart, N. (2018). Multialternative decision by sampling: A model of decision making constrained by process data. Psychological Review, 125(4), 512-544, https://doi .org/10.1037/rev0000102.

Palminteri, S., Khamassi, M., Joffily, M., & Coricelli, G. (2015). Contextual modulation of value signals in reward and punishment learning. Nature Communications, 6(1), 8096, https://doi.org/10.1038/ncomms9096.

Plonsky, O. & Erev, I. (2017). Learning in settings with partial feedback and the wavy recency effect of rare events. Cognitive Psychology, 93, 18-43, https://doi.org/10.1016/ j.cogpsych.2017.01.002.

Rakow, T., Newell, B. R., & Wright, L. (2015). Forgone but not forgotten: The effects of partial and full feedback in «harsh» and «kind» environments. Psychonomic Bulletin & Review, 22(6), 1807-1813, https://doi.org/10.3758/s13423-015-0848-x.

Rieskamp, J., Busemeyer, J. R., & Mellers, B. A. (2006). Extending the bounds of ra-tional-ity: Evidence and theories of preferential choice. Journal of Economic Literature, 44(3), 631661, https://doi.org/10.1257/jel.44.3.631.

Roe, R. M., Busemeyer, J. R., & Townsend, J. T. (2001). Multialternative decision field theory: A dynamic connectionist model of decision making. Psychological Review, 108(2), 370-392, https://doi.org/10.1037/0033-295X.108.2.370.

Schultz, W., Dayan, P., & Montague, P. R. (1997). A neural substrate of prediction and reward. Science, 275(5306), 1593-1599, https://doi.org/10.1126/science.275.5306.1593.

Simonson, I. (1989). Choice based on reasons: The case of attraction and compromise effects. Journal of Consumer Research, 16(2), 158-174, https://doi.org/10.1086/209205.

Soltani, A., De Martino, B., & Camerer, C. (2012). A range-normalization model of context-dependent choice: A new model and evidence. PLOS Computational Biology, 8(7), 1-15, https://doi .org/10.1371/journal.pcbi.1002607.

Spektor, M. S., Bhatia, S., & Gluth, S. (2021). The elusiveness of context effects in decision making. Trends in Cognitive Sciences, 25(10), 844-857, https://doi.org/10.1016/j.tics. 2021.07.011.

Spektor, M. S., Gluth, S., Fontanesi, L., & Rieskamp, J. (2019). How similarity between choice options affects decisions from experience: The accentuation-of-differences model. Psychological Review, 126, 52-88, https://doi.org/10.1037/rev0000122.

Sutton, R. S. & Barto, A. G. (1998). Reinforcement learning: An introduction. MIT Press.

Szollosi, A. & Newell, B. R. (2020). People as intuitive scientists: Reconsidering statistical explanations of decision making. Trends in Cognitive Sciences, 24(12), 1008-1018, https://doi.org/10.1016/jdics.2020.09.005.

Trueblood, J. S., Brown, S. D., Heathcote, A., & Busemeyer, J. R. (2013). Not just for consumers: Context effects are fundamental to decision making. Psychological Science, 24(6), 901-908, https://doi .org/10.1177/0956797612464241.

Tversky, A. (1972). Elimination by aspects: A theory of choice. Psychological Review,

79(4), 281-299, https://doi.org/10.1037/h0032955.

Tversky, A. & Kahneman, D. (1974). Judgment under uncertainty: Heuristics and biases. Science, 185(4157), 1124-1131, https://doi.org/10.1126/science.185.4157.1124.

Vehtari, A., Gelman, A., & Gabry, J. (2017). Practical Bayesian model evaluation using leave-one-out cross-validation and WAIC. Statistics and Computing, 27(5), 1413-1432, https://doi.org/10.1007/s11222-016-9696-4.

von Neumann, J. & Morgenstern, O. (1947). Theory of games and economic behavior. MIT Press, 2nd ed. edition.

Как наконец-то начать писать тесты и не пожалеть об этом

Приходя на новый проект, я регулярно сталкиваюсь с одной из следующих ситуаций:

Тестов нет совсем.
Тестов мало, их редко пишут и не запускают на постоянной основе.
Тесты присутствуют и включены в CI (Continuous Integration), но приносят больше вреда, чем пользы.

Что можно сделать, чтобы изменить сложившуюся ситуацию? Идея использования тестов не нова. При этом большинство туториалов напоминают знаменитую картинку про то, как нарисовать сову: подключаем JUnit, пишем первый тест, используем первый мок — и вперед! Такие статьи не отвечают на вопросы о том, какие тесты нужно писать, на что стоит обращать внимание и как со всем этим жить. Отсюда и родилась идея данной статьи. Я постарался кратко обобщить свой опыт внедрения тестов в разных проектах, чтобы облегчить этот путь для всех желающих.

Совсем вводных статей по данной теме более чем достаточно, поэтому не будем повторяться и попытаемся зайти с другой стороны. В первой части развенчаем миф о том, что тестирование несет исключительно дополнительные затраты. Будет показано, как создание качественных тестов может в свою очередь ускорить процесс разработки. Затем на примере небольшого проекта будут рассмотрены базовые принципы и правила, которых стоит придерживаться, чтобы эту выгоду реализовать. Наконец, в заключительном разделе будут даны конкретные рекомендации по внедрению: как избежать типичных проблем, когда тесты начинают, наоборот, существенно тормозить разработку.

Так как моя основная специализация — Java backend, то в примерах будет использован следующий стек технологий: Java, JUnit, H2, Mockito, Spring, Hibernate. При этом значительная часть статьи посвящена общим вопросам тестирования и советы в ней применимы к гораздо более широкому кругу задач.

Однако будьте осторожны! Тесты вызывают сильнейшую зависимость: однажды научившись ими пользоваться, вы уже не сможете без них жить.

Содержание

Тесты vs скорость разработки

Главные вопросы, которые возникают при обсуждении внедрения тестирования: сколько времени займет написание тестов и какие преимущества это будет иметь? Тестирование, как и любая другая технология, потребует серьезных усилий на освоение и внедрение, поэтому на первых порах никакой значимой выгоды ожидать не стоит. Что касается временных затрат, то они сильно зависят от конкретной команды. Однако меньше чем на 20–30 % дополнительных затрат на кодирование рассчитывать точно не стоит. Меньшего просто не хватит для достижения хоть какого-то результата. Ожидание мгновенной отдачи часто является главной причиной сворачивания этой деятельности еще до того, как тесты станут приносить пользу.

Но о какой же тогда эффективности идет речь? Давайте отбросим лирику о трудностях внедрения и посмотрим, какие конкретные возможности по экономии времени открывает тестирование.

Запуск кода в произвольном месте

При отсутствии тестов в проекте единственным способом запуска является поднятие приложения целиком. Хорошо, если на это будет уходить секунд 15–20, но далеко не редки случаи больших проектов, в которых полноценный запуск может занимать от нескольких минут. Что же это означает для разработчиков? Существенную часть их рабочего времени будут составлять эти короткие сессии ожидания, на протяжении которых нельзя продолжать работать над текущей задачей, но при этом времени на переключение на что-то другое слишком мало. Многие хотя бы раз сталкивались с такими проектами, где написанный за час код требует многочасовой отладки из-за долгих перезапусков между исправлениями. В тестах же можно ограничиться запуском маленьких частей приложения, что позволит значительно сократить время ожидания и повысит продуктивность работы над кодом.

Кроме того, возможность запуска кода в произвольном месте ведет к более тщательной отладке. Зачастую проверка даже основных позитивных сценариев использования через интерфейс приложения требует серьезных усилий и времени. Наличие же тестов позволяет проводить детальную проверку конкретного функционала гораздо проще и быстрее.

Еще один плюс — возможность регулирования размера тестируемого юнита. В зависимости от сложности проверяемой логики, можно ограничиться одним методом, классом, группой классов, реализующих некоторую функциональность, сервисом и так далее, вплоть до автоматизации тестирования приложения целиком. Такая гибкость позволяет разгрузить высокоуровневые тесты от многих деталей за счет того, что они будут проверены на более низких уровнях.

Повторный запуск тестов

Этот плюс часто приводят как суть автоматизации тестирования, однако давайте рассмотрим его под менее привычным углом зрения. Какие новые возможности для разработчиков он открывает?

Во-первых, каждый новый пришедший на проект разработчик сможет легко запустить имеющиеся тесты, чтобы разобраться в логике приложения на примерах. К сожалению, важность этого сильно недооценена. В современных условиях одни и те же люди редко работают над проектом дольше 1–2 лет. А так как команды состоят из нескольких человек, то появление нового участника каждые 2–3 месяца — типичная ситуация для относительно крупных проектов. Особо тяжелые проекты переживают смены целых поколений разработчиков! Возможность легко запустить любую часть приложения и посмотреть на поведение системы в разы упрощает погружение новых программистов в проект. Кроме того, более детальное изучение логики кода уменьшает количество допущенных ошибок на выходе и время на их отладку в будущем.

Во-вторых, возможность легко убедиться в том, что приложение работает корректно, открывает дорогу для непрерывного рефакторинга (Continuous Refactoring). Этот термин, к сожалению, гораздо менее популярен, чем CI. Он означает, что рефакторинг можно и нужно делать при каждой доработке кода. Именно регулярное следование небезызвестному правилу бойскаута «оставь место стоянки чище, чем оно было до твоего прихода», позволяет избегать деградации кодовой базы и гарантирует проекту долгую и счастливую жизнь.

Отладка

Отладка уже была упомянута в предыдущих пунктах, но этот момент настолько важен, что заслуживает более внимательного рассмотрения. К сожалению, не существует достоверного способа измерить соотношение между временем, потраченным на написание кода и на его отладку, так как эти процессы практически неотделимы друг от друга. Тем не менее наличие качественных тестов в проекте существенно сокращает время отладки, вплоть до почти полного отсутствия необходимости запускать дебаггер.

Эффективность

Все перечисленное может дать существенную экономию времени на первичную отладку кода. При правильном подходе только это уже окупит все дополнительные затраты на разработку. Остальные бонусы тестирования — повышение качества кодовой базы (плохо спроектированный код тяжело тестировать), уменьшение количества дефектов, возможность убедиться в корректности кода в любой момент и т. д. — достанутся практически бесплатно.

От теории к практике

На словах это все выглядит неплохо, но давайте перейдем к делу. Как уже было сказано ранее, материалов о том, как произвести первичную настройку тестовой среды, более чем достаточно. Потому сразу перейдем к готовому проекту. Исходники тут.

Задача

В качестве шаблонной задачки рассмотрим небольшой фрагмент бэкенда интернет-магазина. Напишем типовой API для работы с продуктами: создание, получение, редактирование. А также пару методов для работы с клиентами: смена «любимого продукта» и расчет бонусных баллов по заказу.

Доменная модель

Чтобы не перегружать пример, ограничимся минимальным набором полей и классов.

У клиента (Customer) есть логин, ссылка на любимый продукт и флаг, указывающий на то, является ли он премиальным клиентом.

У продукта (Product) — название, цена, скидка и флаг, указывающий на то, рекламируется ли он в данный момент.

Структура проекта

Структура основного кода проекта выглядит следующим образом.

Классы разбиты по слоям:

Model — доменная модель проекта;
Jpa — репозитории для работы с БД на основе Spring Data;
Service — бизнес-логика приложения;
Controller — контроллеры, реализующие API.

Классы тестов лежат в тех же пакетах, что и оригинальный код. Дополнительно создан пакет с билдерами для подготовки тестовых данных, но об этом ниже.

Удобно разделять юнит-тесты и интеграционные тесты. Они зачастую имеют разные зависимости, и для комфортной разработки должна быть возможность запустить либо одни, либо другие. Этого можно добиться разными способами: конвенции именования, модули, пакеты, sourceSets. Выбор конкретного способа — исключительно вопрос вкуса. В данном проекте интеграционные тесты лежат в отдельном sourceSet — integrationTest.

Подобно юнит-тестам, классы с интеграционными тестами лежат в тех же пакетах, что и оригинальный код. Дополнительно есть базовые классы, которые помогают избавиться от дублирования конфигурации и при необходимости содержат полезные универсальные методы.

Интеграционные тесты

Есть разные подходы к тому, с каких тестов стоит начинать. В случае, если проверяемая логика не очень сложна, можно сразу переходить к интеграционным (их еще иногда называют приемочными — acceptance). В отличие от юнит-тестов они позволяют убедиться, что приложение в целом работает корректно.

Архитектура

Для начала надо определиться, на каком конкретно уровне будут выполняться интеграционные проверки. Spring Boot предоставляет полную свободу выбора: можно поднимать часть контекста, весь контекст и даже полноценный сервер, доступный из тестов. При увеличении размера приложения этот вопрос становится все более сложным. Часто приходится писать разные тесты на разных уровнях.

Хорошей точкой старта будут тесты контроллеров без запуска сервера. В относительно небольших приложениях вполне приемлемо поднимать весь контекст целиком, так как по умолчанию он переиспользуется между тестами и инициализируется только один раз. Рассмотрим основные методы класса ProductController :

@PostMapping("new") public Product createProduct(@RequestBody Product product) < return productService.createProduct(product); >@GetMapping("") public Product getProduct(@PathVariable("productId") long productId) < return productService.getProduct(productId); >@PostMapping("/edit") public void updateProduct(@PathVariable("productId") long productId, @RequestBody Product product)

Вопрос обработки ошибок оставим в стороне. Предположим, что она реализована снаружи на основе анализа выбрасываемых исключений. Код методов очень простой, их реализация в сервисе ProductService не сильно сложнее:

@Transactional(readOnly = true) public Product getProduct(Long productId) < return productRepository.findById(productId) .orElseThrow(() ->new DataNotFoundException("Product", productId)); > @Transactional public Product createProduct(Product product) < return productRepository.save(new Product(product)); >@Transactional public Product updateProduct(Long productId, Product product) < Product dbProduct = productRepository.findById(productId) .orElseThrow(() ->new DataNotFoundException("Product", productId)); dbProduct.setPrice(product.getPrice()); dbProduct.setDiscount(product.getDiscount()); dbProduct.setName(product.getName()); dbProduct.setIsAdvertised(product.isAdvertised()); return productRepository.save(dbProduct); >

Репозиторий ProductRepository вообще не содержит собственных методов:

public interface ProductRepository extends JpaRepository

Все намекает на то, что юнит-тесты этим классам не нужны просто потому, что всю цепочку можно легко и эффективно проверить несколькими интеграционными тестами. Дублирование одних и тех же проверок в разных тестах приводит к усложнению отладки. В случае появления ошибки в коде теперь упадет не один тест, а сразу 10–15. Это в свою очередь потребует дальнейшего анализа. Если же дублирования нет, то единственный упавший тест, скорее всего, сразу укажет на ошибку.

Конфигурация

Для удобства выделим базовый класс BaseControllerIT , который содержит конфигурацию Spring и пару полей:

@RunWith(SpringRunner.class) @SpringBootTest(webEnvironment = SpringBootTest.WebEnvironment.NONE) @Transactional public abstract class BaseControllerIT

Репозитории вынесены в базовый класс, чтобы не захламлять классы тестов. Их роль исключительно вспомогательная: подготовка данных и проверка состояния базы после работы контроллера. При увеличении размера приложения это может перестать быть удобным, но для начала вполне подойдет.

Основная конфигурация Spring задается следующими строчками:

@SpringBootTest — используется для того, чтобы задать контекст приложения. WebEnvironment.NONE означает, что веб-контекст поднимать не надо.

@Transactional — оборачивает все тесты класса в транзакцию с автоматическим откатом для сохранения состояния базы.

Структура теста

Перейдем к минималистичному набору тестов для класса ProductController — ProductControllerIT .

@Test public void createProduct_productSaved()

Код теста должен быть предельно прост и понятен с первого взгляда. Если это не так, то большая часть плюсов тестов, описанных в первом разделе статьи, теряется. Хорошей практикой является разделение тела теста на три визуально отделяемые друг от друга части: подготовка данных, вызов тестируемого метода, валидация результатов. При этом очень желательно, чтобы код теста помещался на экране целиком.

Лично мне кажется более наглядным, когда тестовые значения из секции подготовки данных используются потом и в проверках. Альтернативно можно было бы явно сравнивать объекты, например так:

assertEquals(product, dbProduct);

В другом тесте на обновление информации о продукте ( updateProduct ) видно, что создание данных стало немного сложнее и для сохранения визуальной целостности трех частей теста они отделены двумя переводами строк подряд:

@Test public void updateProduct_productUpdated()

Каждую из трех частей теста можно упростить. Для подготовки данных отлично подходят тестовые билдеры, которые содержат в себе логику создания объектов, удобную для использования из тестов. Слишком сложные вызовы методов можно выносить во вспомогательные методы внутри тестовых классов, скрывая часть нерелевантных для данного класса параметров. Для упрощения сложных проверок можно также писать вспомогательные функции либо реализовывать собственные матчеры. Главное при всех этих упрощениях — не потерять наглядности теста: все должно быть понятно с первого взгляда на основной метод, без необходимости перехода вглубь.

Тестовые билдеры

Тестовые билдеры заслуживают отдельного внимания. Инкапсуляция логики создания объектов упрощает сопровождение тестов. В частности, заполнение не релевантных данному тесту полей модели можно скрыть внутри билдера. Для этого нужно не создавать его напрямую, а использовать статический метод, который заполнит недостающие поля значениями по умолчанию. Например, в случае появления новых обязательных полей в модели их можно будет легко добавить в этот метод. В ProductBuilder он выглядит так:

public static ProductBuilder product(String name)

Название теста

Крайне важно понимать, что конкретно проверяется в данном тесте. Для наглядности лучше всего дать ответ на этот вопрос в его названии. На примере тестов для метода getProduct рассмотрим используемую конвенцию именования:

@Test public void getProduct_oneProductInDb_productReturned() < Product product = product("productName").build(); productRepository.save(product); Product result = productController.getProduct(product.getId()); assertEquals("productName", result.getName()); >@Test public void getProduct_twoProductsInDb_correctProductReturned()

В общем случае заголовок тестового метода состоит из трех частей, разделенных подчеркиванием: имя тестируемого метода, сценарий, ожидаемый результат. Однако здравый смысл никто не отменял, и вполне оправданным может быть опускание каких-то частей названия, если они не нужны в данном контексте (например, сценарий в единственном тесте на создание продукта). Цель такого именования — добиться того, чтобы суть каждого теста была понятна без изучения кода. Это делает окошко результатов прохождения тестов максимально наглядным, а именно с него обычно и начинается работа с тестами.

Вот и все. На первое время минималистичного набора из четырех тестов вполне достаточно для проверки методов класса ProductController . В случае выявления багов всегда можно будет добавить недостающие тесты. При этом минимальное количество тестов значительно сокращает время и силы на их поддержку. В свою очередь это является критичным в процессе внедрения тестирования, так как первые тесты обычно получаются не самого лучшего качества и создают много неожиданных проблем. В то же время такого тестового набора вполне достаточно для получения бонусов, описанных в первой части статьи.

Стоит обратить внимание, что такие тесты не проверяют веб-слой приложения, однако зачастую этого и не требуется. При необходимости можно написать отдельные тесты для веб-слоя с заглушкой вместо базы ( @WebMvcTest , MockMvc , @MockBean ) или использовать полноценный сервер. Последнее может затруднить отладку и усложнить работу с транзакциями, поскольку транзакцию сервера тест уже контролировать не сможет. Пример такого интеграционного теста можно посмотреть в классе CustomerControllerServerIT .

Юнит-тесты

Юнит-тесты имеют ряд преимуществ перед интеграционными:

Запуск занимает миллисекунды;
Небольшой размер тестируемого юнита;
Легко реализовать проверку большого количества вариантов, так как при вызове метода напрямую подготовка данных значительно упрощается.

Единственный класс в данном примере, который заслуживает юнит-тестирования, — это BonusPointCalculator . Его отличительная особенность — большое количество ветвлений бизнес-логики. Например, предполагается, что покупатель получает бонусами 10 % от стоимости продукта, помноженные на не более чем 2 мультипликатора из следующего списка:

Продукт стоит больше 10 000 (× 4);
Продукт участвует в рекламной кампании (× 3);
Продукт является «любимым» продуктом клиента (× 5);
Клиент имеет премиальный статус (× 2);
В случае, если клиент имеет премиальный статус и покупает «любимый» продукт, вместо двух обозначенных мультипликаторов используется один (× 8).

private List calculateMultipliers(Customer customer, Product product) < Listmultipliers = new ArrayList<>(); if (customer.getFavProduct() != null && customer.getFavProduct().equals(product)) < if (customer.isPremium()) < multipliers.add(PREMIUM_FAVORITE_MULTIPLIER); >else < multipliers.add(FAVORITE_MULTIPLIER); >> else if (customer.isPremium()) < multipliers.add(PREMIUM_MULTIPLIER); >if (product.isAdvertised()) < multipliers.add(ADVERTISED_MULTIPLIER); >if (product.getPrice().compareTo(EXPENSIVE_THRESHOLD) >= 0) < multipliers.add(EXPENSIVE_MULTIPLIER); >return multipliers; >

Большое количество вариантов приводит к тому, что двумя-тремя интеграционными тестами здесь уже не ограничишься. Минималистичный набор юнит-тестов отлично подойдет для отладки такого функционала.

Соответствующий набор тестов можно посмотреть в классе BonusPointCalculatorTest . Вот некоторые из них:

@Test public void calculate_oneProduct() < Product product = product("product").price("1.00").build(); Customer customer = customer("customer").build(); Mapquantities = mapOf(product, 1L); BigDecimal bonus = bonusPointCalculator.calculate(customer, list(product), quantities::get); BigDecimal expectedBonus = bonusPoints("0.10").build(); assertEquals(expectedBonus, bonus); > @Test public void calculate_favProduct() < Product product = product("product").price("1.00").build(); Customer customer = customer("customer").favProduct(product).build(); Mapquantities = mapOf(product, 1L); BigDecimal bonus = bonusPointCalculator.calculate(customer, list(product), quantities::get); BigDecimal expectedBonus = bonusPoints("0.10").addMultiplier(FAVORITE_MULTIPLIER).build(); assertEquals(expectedBonus, bonus); >

Стоит обратить внимание, что в тестах идет обращение именно к публичному API класса — методу calculate . Тестирование контракта класса, а не его реализации позволяет избегать поломок тестов из-за нефункциональных изменений и рефакторинга.

Наконец, когда мы проверили внутреннюю логику юнит-тестами, в интеграционный все эти детали выносить уже не нужно. В данном случае достаточно одного более-менее репрезентативного теста, например такого:

@Test public void calculateBonusPoints_twoProductTypes_correctValueCalculated() < Product product1 = product("product1").price("1.01").build(); Product product2 = product("product2").price("10.00").build(); productRepository.save(product1); productRepository.save(product2); Customer customer = customer("customer").build(); customerRepository.save(customer); Mapquantities = mapOf(product1.getId(), 1L, product2.getId(), 2L); BigDecimal bonus = customerController.calculateBonusPoints( new CalculateBonusPointsRequest("customer", quantities) ); BigDecimal bonusPointsProduct1 = bonusPoints("0.10").build(); BigDecimal bonusPointsProduct2 = bonusPoints("1.00").quantity(2).build(); BigDecimal expectedBonus = bonusPointsProduct1.add(bonusPointsProduct2); assertEquals(expectedBonus, bonus); >

Как и в случае с интеграционными тестами, использованный набор юнит-тестов очень небольшой и не гарантирует полной корректности приложения. Тем не менее его наличие значительно повышает уверенность в коде, облегчает отладку и дает прочие бонусы, перечисленные в первой части статьи.

Первые тесты написаны, что дальше?

Далее надо внимательно наблюдать за жизнью тестов в проекте и периодически задавать себе вопросы, подобные следующим:

Какие тесты мешают рефакторингу и доработкам (требуют постоянных исправлений)? Такие тесты требуется переписать либо полностью удалить из проекта и заменить более высокоуровневыми.
Какие тесты часто и непредсказуемо ломаются при многократном либо параллельном запуске, при запуске в разных средах (компьютер коллеги, сервер CI)? Они также требуют переработки.
Какие ошибки проходят мимо тестов? На каждый такой баг желательно добавлять новый тест и в будущем иметь их в виду при написании тестов для аналогичного функционала.
Какие тесты работают слишком долго? Нужно постараться их переписать. Если это невозможно, то отделить их от более быстрых, чтобы сохранить возможность оперативного локального прогона.

Заключение

Поначалу лучше не гнаться за количеством тестов, а сосредоточиться на их качестве. Огромное число неуместных юнит-тестов может легко стать якорем, тянущим проект на дно. Кроме того, наличие юнит-тестов не освобождает от необходимости написания интеграционных. Поэтому наиболее эффективная стратегия на первое время — начинать с покрытия основных позитивных сценариев интеграционными тестами и, в случае если этого оказывается недостаточно, добавлять локальные проверки юнит-тестами. Со временем будет накапливаться обратная связь, которая поможет исправить допущенные ошибки и получить более четкое представление об эффективном использовании разных методик автоматического тестирования.

Надеюсь, среди прочитавших найдутся те, чьи тонкие струны души окажутся задеты моим графоманством, и в мире появится еще несколько проектов с хорошими и эффективными тестами!

Имидж библиотеки в сознании молодежной аудитории: стратегии и тактики формирования паблицитного капитала Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

БИБЛИОТЕКА / ИМИДЖ БИБЛИОТЕКИ / МОЛОДЕЖЬ / ЦЕЛЕВАЯ АУДИТОРИЯ БИБЛИОТЕК / ИНТЕГРИРОВАННЫЕ МАРКЕТИНГОВЫЕ КОММУНИКАЦИИ / РЕПУТАЦИОННЫЙ КАПИТАЛ / ИМИДЖЕВЫЙ КАПИТАЛ / ПАБЛИЦИТНЫЙ КАПИТАЛ / МЕРОПРИЯТИЕ / LIBRARY / LIBRARY IMAGE / YOUTH / TARGET AUDIENCE OF LIBRARIES / INTEGRATED MARKETING COMMUNICATIONS / REPUTATION CAPITAL / IMAGE CAPITAL / PUBLICITY CAPITAL / EVENT

Аннотация научной статьи по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям, автор научной работы — Гришанин Владимирович Гришанин, Тулубьев Вадим Борисович, Лысанова Дарья Владимировна, Любецкая Анна Геннадьевна

В статье рассматриваются, на примере рекламной и PR-деятельности межрайонной библиотечной системы им. М.Ю. Лермонтова, особенности разработки интегрированных маркетинговых коммуникаций с целью формирования паблицитного капитала и привлечения молодежной аудитории. Для этого был проведен анализ молодежной аудитории с целью выявления существующего имиджа библиотеки , описаны ресурсы и тактики коммуникации, которые формируют новые имиджевые характеристики библиотеки . Даны рекомендации по разработке и проведению имиджевых мероприятий .

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The Perception of Libraries by Young Audience: the approaches to the formation of publicity capital

The article represents an interdisciplinary discussion on advertising and PR activities of the Lermontov Interdistrict PublicLibrary System of St. Petersburg, and reveals the specific communicative features and tools aimed at formation of publicity capital and attraction of young audience. For this purpose, and in order to identify the current image of the library system, the authors have carried out an analysis of the young audience. On this ground, the authors have systematized the resources that facilitate the formation of new image characteristics of the library , and elaborated the recommendations on the development and implementation of image campaigns

Текст научной работы на тему «Имидж библиотеки в сознании молодежной аудитории: стратегии и тактики формирования паблицитного капитала»

■ ■ ■ Имидж библиотеки в сознании молодежной аудитории: стратегии и тактики формирования паблицитного капитала

Гришанин Н.В.1, Тулубьев В.Б.2, Лысанова Д.В.1, Любецкая А.Г.1

1. Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС), Санкт-Петербург, Российская Федерация.

2. Санкт-Петербургский государственный университет промышленных технологий и дизайна, Санкт-Петербург, Российская Федерация.

Аннотация. В статье рассматриваются, на примере рекламной и PR-деятельности межрайонной библиотечной системы им. М.Ю. Лермонтова, особенности разработки интегрированных маркетинговых коммуникаций с целью формирования паблицитного капитала и привлечения молодежной аудитории. Для этого был проведен анализ молодежной аудитории с целью выявления существующего имиджа библиотеки, описаны ресурсы и тактики коммуникации, которые формируют новые имиджевые характеристики библиотеки. Даны рекомендации по разработке и проведению имиджевых мероприятий.

Ключевые слова: библиотека, имидж библиотеки, молодежь, целевая аудитория библиотек, интегрированные маркетинговые коммуникации, репутационный капитал, имиджевый капитал, паблицитный капитал, мероприятие

Для цитирования: Гришанин Н.В., Тулубьев В.Б., Лысанова Д.В., Любецкая А.Г. Имидж библиотеки в сознании молодежной аудитории: стратегии и тактики формирования паблицитного капитала // Коммуникология. 2019. Том 7. №2. С. 51-65. DOI 10.21453 / 2311-3065-2019-7-2-51-65.

Сведения об авторах: Никита Владимирович Гришанин, кандидат культурологии, доцент кафедры связей с общественностью и социальных технологий СевероЗападного института управления РАНХиГС; Тулубьев Вадим Борисович, аспирант, Санкт-Петербургский государственный университет промышленных технологий и дизайна; Лысанова Дарья Владимировна, ЛюбецкаяАнна Геннадьевна- студенты 4 курсаСеверо-Западного института управления РАНХиГС, сотрудники отдела исследований и стратрегии в коммуникационном агентстве «LVMedia». Адрес: 199178, Россия, г. Санкт-Петербург, Средний проспект, д. 57. E-mail: nikitag@bk.ru.

Статья поступила в редакцию: 04.06.2019. Принята к печати: 16.06.2019.

Одним из признаков информационного общества является увеличение символических рыночных конструкций, опосредованных коммуникативным подходом к оценке стоимости организации и актуализации общественного значения ее деятельности. Так, например, понятия «имидж» и «репутация» являются усилителями общественного мнения о компании, формируют вокруг нее негативное или позитивное облако смыслов, тем самым предоставляя ей ресурс, с помощью которого организация становится финансово привлекательной. Общее понятие для этого типа оценок стоимости компании и будет понятие «паблицит-

ного капитала». Для определения понятия «паблицитный капитал», роли имиджа и репутации в его формировании обратимся к трудам российских и иностранных ученых. Так, «паблицитный капитал — это особый, несводимый к другим, но в то же время от них производный, вид капитала субъекта рынка, действующего в пространстве публичных коммуникаций. <. >паблицитный капитал состоит из следующих компонентов: привлекательные имиджи, деловая репутация, эффективный и выгодный публичный дискурс, позитивное общественное мнение, престиж, позитивное паблисити, бренд» [Бузыкина]. И далее: «паблицитный капитал — это управляемая при помощи методов РР-деятельности совокупность констант, отвечающих за силу присутствия компании в публичном (социальном) пространстве, среди которых можно выделить её имиджи, репутацию, бренд, престиж, выставочную и социальную деятельность, а также совокупность информации о компании, обуславливающей формирование эффективного и выгодного публичного дискурса, позитивного паблисити и мнения как экспертного сообщества, так и общества в целом» [Бузыкина]. В связи с тем, что социальное пространство — важнейший элемент социального воображаемого [Гри-шанин, Луценко] — выступает ареной социального действия, условием возникновения любой социальной организованности. Поэтому имидж и репутация являются сегодня частью социального воображаемого. Но не брендинг, поскольку эта технология увеличения стоимости товара, в чем мы не согласны и не будем согласны с некоторыми авторами, включившими брендинг в паблицитный капитал, эта технология может использовать паблицитный капитал в свою очередь, но не наращивать его. Однако, бренд не отделим от социального воображаемого, так как использует паблицитный капитал.

В статье И.Д. Фомичевой мы видим похожий взгляд на репутационный капитал. Для автора «Ориентир репутации — будущее. Именно долгосрочные цели стали фундаментом репутации в качестве фактора стоимости <. >В основе репутации лежит информация. Любая эффективно действующая организация непрерывно производит информацию, имеющую потенциальное влияние на акционерную стоимость. Когда в «репутацию» превращаются неконтролируемые потоки подобной информации, влияние такой репутации на стоимость может быть непредсказуемым. В любом случае, остановить этот процесс невозможно. Вопрос заключается в том, чтобы оценить и разумным образом использовать эту информацию в целях наращивания капитализации посредством повышения лояльности потребителей и общества к деятельности компании» [Фомичева]. Методами приращения этого капитала являются действия корпораций по проведению мероприятий в секторе социальной ответственности, через данный вид активности компания становится известной как организация социально-ориентированная и, как следствие, внимание СМИ к компании. Фиксировать репутационный капитал можно через изменение роста общественного доверия, укрепления позитивного имиджа, формирования благоприятного общественного мнения. Н.В. Кириллина отмечает роль социального потенциала коммуникации в конструировании имиджа и отмечает изменение приорите-

тов в организации информационных кампаний: «организация сбыта как первичная функция уступила место организации коммуникации между предприятием и клиентом, когда приоритетную роль играет не предмет обмена с набором объективных товарных характеристик, а взаимоотношение сторон, представляющее собой социально-коммуникационный процесс <. >пользователь (потребитель) является активным участником (субъектом) коммуникации и самовоспроизведения системы, дополняя ее собственным жизненным опытом и социальным кодом» [Кириллина 2014: 3; 2017].

Обратимся к разбору еще одного текста, который написан проф. Д.П. Гаврой. Итак, Дмитрий Петрович пишет, что: «Web 2.0 подразумевает наличие двойного функционала. С одной стороны, это населенная инфогражданами с правом голоса — просьюмерами (information producers + consumers at the sametime) среда UGC (user generated content) — интерактивная, мультисубъектная, неуправляемая из единого центра, постоянно изменяющаяся, подчиняющаяся закономерностям гражданской сетевой социальной динамики. В этой среде бренды, имиджи и репутации живут по своим особым законам, иным, нежели законы старого offline PR. Для них отменено крепостное право зависимости от масс-медиа и генерируемых базисными субъектами жестких фреймов и повесток дня. На смену этому праву приходит невидимая рука сетевого интерактивного рынка пабли-цитных капиталов. Рискнем высказать предположение, что в среде Web 2.0 меняется и природа паблицитного капитала крупных рыночных субъектов. Раньше, на предыдущих этапах, это был олигархический капитал, монопольно принадлежавший корпорации и управлявшийся через собственность на медиаповестки. С нашей точки зрения, в среде Web 2.0 паблицитный капитал и, формирующиеся на его основе бренды и репутации, особым образом, употребим этот термин, акционируются. Компания, выходящая в эту среду, осуществляет процедуру, подобную классической IPO. И любой инфогражданин, который обсуждает компанию в социальной сети, выступает фолловером в Твитере, размещает о ней видеоподкасты в YouTube, становится совладельцем ее паблицитного капитала, акционером. Назовем этот процесс вебционированием бренда / репутации (от Web + акционирование), а соответствующих инфограждан — вебцио-нерами компании / репутации, бренда (webholders=web+shareholders)» [Гавра]. Согласно мнению проф. Д.П. Гавры, паблицитный капитал 2.2. (согласно нумерации, предложенной автором) есть акционный капитал фоловеров и инфограждан вебционированного бренда. С другой стороны, автор фиксирует и прежнее название паблицитного капитала определяя его, как «монополию корпораций на медиаповестку», что так же имеет право на существование. Технологиями и методами работы с увеличением паблицитного капитала определены коммуникационной средой UGC (usergenerated content): инструменты социальных сетей, поисковые агрегаторы, мобильные технологии и т.д.

Решетникова И.И. в диссертации «Репутационный капитал как фактор обеспечения конкурентоспособности российского бизнеса: теория, методология исследования проблемы формирования и управления в условиях глобализации

рынков» рассматривает репутационный актив как потенциал фирмы, который может быть использован как нематериальный ресурс путем его покупки. Так, по мнению автора, становится возможным, превращение «хорошего отношения к товару со стороны потребителей, их заинтересованность в каких-то его потребительских свойствах, доверие к фирме-производителю в финансовые ресурсы <. >Репутационный капитал — это уже один из факторов производства, результат деятельности фирмы, производящей продукт определенного качества, пользующийся спросом» [Решетникова: 9]. В то время как «Корпоративный имидж — это, скорее, эмоциональная категория в отличие от корпоративной репутации, которая всегда основана на знании о действительном положении фирмы на рынке, ее деловой репутации» [Решетникова: 9]. Следовательно, имиджевый капитал формируется благодаря рекламному и PR-воздействию на потребителя и представляет собой набор эмоциональных характеристик компании или продукта, которые формирует отношении к компании или фирме, предрасположенность вступать в контакт с ней. По мнению И.И. Решетниковой, репутационный капитал — результат воздействия эффектов восприятия, знания и доверия к действиям фирмы в рыночных условиях, технологиями, которыми пользуется компания, включают имидж фирмы и ее репутационный менеджмент, позиционирование, КСО социальной ответственности бизнеса, инструменты формирования потребительской лояльности и внутрифирменных отношений персонала. До этого репутационный капитал измерялся исключительно коммуникационными эффектами, но теперь репутационный капитал должен рассматриваться как один из механизмов увеличения прибыли, поскольку представляет собой реальный актив компании, рассматриваемый в качестве фактора стоимости, причем актив более устойчивый, чем все материальные активы. Таким образом, в работе И.И. Решетниковой «репутационный капитал увеличивается в объеме благодаря «приросту общественного доверия к социально-ответственному бизнесу организации, укрепление ее позитивного имиджа, формирование благоприятного общественного мнения, повышение престижа определенной торговой марки и т. д.» [Решетникова: 9]. Тем самым ничем не отличаясь по своим характеристикам от «паблицитного капитала»

В.Ю. Ямбушев выносит предположение, что сформированная известность личности способствует установлению качественно новых отношений между личностью и ее целевой аудиторией, и считает необходимым привлечение внимания исследователей к проблематике паблицитного капитала личности, поскольку она остается малоизученной, а возрастание конкурентности на рынке товаров и услуг требует поиска новых ресурсов, которые можно капитализировать [Ямбушев]. Поэтому мы можем сделать вывод о том, что в рамках работы с па-блицитным капиталом компании ресурсом может стать личность сотрудника.

В работе Кудашовой Ю.В. «Технологии формирования паблицитного капитала в политическом позиционировании региона» паблицитный капитал не формирует, а создает потребительскую стоимость «нематериальных субстанций, как информация, репутация, позитивное общественное мнение, привлекательный имидж»

[Кудашова]. Вышеперечисленное применимо к организациям коммерческого сектора рынка, но как использовать это знание в том секторе рынка некоммерческих организаций, которые имеют сформированный имидж общественного института, как трансформировать имидж и накопить паблицитный капитал. Целью коммуникации инициатора РР-процесса является улучшение отношения общественности или определенной ее части к образу (имиджу) предприятия. Имидж предприятия обуславливается такими составляющими, как его официальные представители, продукция, перспективная и текущая деловая активность. Рост позитивного отношения к имиджу предприятия влечет за собой повышение паблицитного капитала предприятия, который, в свою очередь, незамедлительно, а главное положительно отразится на состоянии материального капитала.

Сегодня важность библиотеки возрастает, поскольку век ЗНАНИЙ [Белл, Иноземцев; Тоффлер] требует не только переработки информации, но и ее отбор и системное накопление, что с первых библиотек является их непосредственными функциями. Культура на данном этапе переживает состояние, которое определяется подавляющим большинством исследователей как переломное, кризисное. Связано это, прежде всего, с тем, что Россия находится на современном уровне развития, где культурное пространство и его динамика в большинстве своем определяется концепцией информационного общества, которое на сегодняшний день имеет массовую популярность. Информационные ресурсы в мультимедийной среде начали вносить в жизнь общества колоссальный объем информации [Ананьева, Гришанин]. Но за последние 20 лет имидж библиотек не изменился, в то время как реальный образ сформировался далеко не похожим на те представления, которые мы имеем, не говоря уже об имидже «ЗНАНИЯ», чьим «официальным представителем» является библиотека.

Для выявления этого образа и определения инструментов формирования нового имиджа библиотеки нам необходимо провести исследование молодежной (студенческой и школьной) аудитории. В ходе первичного опроса студентов и школьников в котором в вольной форме попросили студентов высказаться о библиотеках можно сделать вывод, что: библиотеки имеют неясный имидж, их предназначения и функционал, по мнению молодежи, не изменился; укрепилось убеждение, сформированное представителями интернет-сообщества, что можно найти любую информацию в web-пространстве; доступные пиратские сайты создают ощущение полноты информации; формирование информационного шума отвлекает молодое поколение от потребления качественной информации; все это снижает интерес к библиотекам, способствует снижению их посещаемости. При этом слабо используется ресурс библиотек для самостоятельного заработка денег; отсутствие инструментов контроля и конвертации известности бесплатных (пока) мероприятий. Выявлены были коммуникационные проблемы: проблемы с целевой аудиторией, до которой не доходит информация о существующих возможностях библиотеки вследствие выбора нерелевантных каналов коммуникации с ЦА; проблемы с сообщением, информационные сообщения не учитывают мотивационное поле потребителя.

Библиотеки имеют имиджевые и репутационные ресурсы, ежедневно каждая библиотека города проводит минимум одно мероприятие, а всего за год только «Межрайонная централизованная библиотечная система им. М.Ю. Лермонтова» (14 библиотек в системе) проводит около 5500 мероприятий в год. Имеет высококвалифицированный и организованный персонал, накопленные связи с органами государственной власти, связи с деятелями культуры и учреждениями культуры, образовательными учреждениями и с другими учреждениями социальной службы (больницы, дома инвалидов и пр.), фондами культуры. Хочется отметить отличное материально-техническое оснащение библиотек.

Предметом нашего исследования было выбрано Санкт-Петербургское государственное бюджетное учреждение культуры МЦБС им. Ю.М. Лермонтова, но вышло далеко за пределы исследуемой библиотеки и охватили, комплекс проблем не связанный с конкретным учреждением. Библиотечная сеть состоит из 14 библиотек, расположенных в Адмиралтейском и Центральном районах: «Центральная библиотека им. М.Ю. Лермонтова»; библиотеки им. К. А. Тимирязева; «Екатерингофская»; «На Стремянной»; «Лиговская»; им. А. С. Грибоедова; «Измайловская»; «Старая Коломна»; им. Н. А. Некрасова; им. А. И. Герцена; «Семеновская»; «Бронницкая»; Детская библиотека; Библиотека-репозиторий. Каждой библиотекой управляет заведующий, формирующий медиаповестку.

Для более ясной оценки существующего имиджа библиотек, в своей работе мы провели опросы среди студентов/школьников, преподавателей вузов и школ (операциональная — советчики) Адмиралтейского и Центрального района. Цель опроса для преподавателей: выявить ресурсы для формирования имиджа районной библиотеки. Задачи опроса: знание библиотек и их месторасположение; знание мероприятий, которые проходят в библиотеках; рекомендуют ли библиотеку студентам; какими ресурсы библиотеки используют; какие услуги библиотеки наиболее востребованы. Была разработана анкета опроса. В ходе этого опроса мы определяем известность, знание о библиотеке как месте, где проходят события и мероприятия («больше, чем книги»), лояльность (рекомендации друзьям).

В ходе опроса анкету заполнили около 40 преподавателей школ, ССУЗов и ВУЗов. Результаты опроса показали, что только 12,5% не знают о существовании сети районных библиотек в Санкт-Петербурге. Лишь 62,5% знают о расположении ближайшей библиотеки и её название. 87,5% преподавателей не пользуются услугами районных библиотек, однако 62,5% рекомендуют школьникам/ студентам посетить их. Но не знают о проводимых мероприятиях в библиотеках.

Цель опроса среди студентов: определить характеристики имиджа библиотеки. Задачи, которые необходимо решить в ходе опроса: выявить ключевые образы библиотеки, сложившиеся у молодежной аудитории: образ читателей, посетителей библиотеки, образ работников библиотеки, внешний образ экстерьер библиотеки и интерьеры, внутренний образ; определить потребности населения в сфере библиотечного обслуживания; выявить интерес к чтению среди других форм досуга.

Лишь 14% берут книги в библиотеке, 59% не имеют потребности брать книги в библиотеке. Хотя 61% студентов отметили, что были в библиотеке недавно. У 62,5% первая ассоциация с библиотекой — книги, полки с книгами. У 17% возникает образ интеллекта и мудрости. 15% ассоциируют библиотеку с тишиной. На следующий вопрос о постоянных посетителях библиотеки на сегодняшний день 74% студентов ответили, что это студенты. То есть существует некий образ студентов, которые посещают библиотеки на регулярной основе, но 59% опрашиваемых не являются частью этого образа, хотя они студенты. 14% отметили, что посетителями являются пенсионеры. 13% — люди среднего возраста. 91% студентов считают, что в библиотеках работают пожилые люди. И лишь 9% выбрали вариант, что работниками являются молодые люди. 52% студентов считают, что главное предназначение библиотеки — хранение книг. Однако 48% считают, что главное предназначение — место для чтения книг. Таким образом, два стереотипа: библиотека не столько оператор знаний, сколько хранитель книг и второе студент, который не является активным пользователем библиотеки, считает, что в библиотеках студенты.

Итак, знание о библиотеках 62,5% позволяет нам сделать вывод, что первоначальное внимание в стратегии необходимо сосредоточить на паблисити, т.е. на маркетинговых инструментах, которые позволяют увеличить знание контента мероприятий организации и имиджировании, которое позволит изменить имиджевые характеристики библиотек.

По результатам опроса и анализа конъюнктуры, выделены следующие направления работы: необходимо выбрать эффективные каналы коммуникации для взаимодействия со школьниками. Далее — выявить потребности и запросы у данной целевой группы. Затем разработать коммуникационную стратегию, которая будет отвечать на актуальные запросы современных школьников. Основой для построения работы со школьниками является инсайт — дорасти до уровня [Музыкант]. Данный инсайт включает в себя мотивы: престижные, желание контролировать свои устремления и удовольствия. Мотивы, которые включают в себя потребности престижные и самореализации (по пирамиде потребностей А. Маслоу).

В связи с тем, что последнее время снизилось влияние рекламы, необходимо перейти к методам, которые направлены на получение конкретных положительных эффектов от взаимодействия между организацией и клиентом, в ходе коммуникации клиент должен получить какой-то бонус. В данном случае мы говорим о событийной коммуникации или промо-акции на территории организации. Событийные коммуникации позволяют создать известность компании или эффект вовлечения, в то время как промо-акции привлекают своим важным эффектом — «получить что-нибудь даром» [Жаркова, Гришанин]. Для социальной организации сложнее, чем для торговой, разработать такие акции, поскольку нет прямой неоплаченной выгоды. Но благодаря инсайтам, мы сможем активно использовать предложения библиотеки. Школьные библиотекари, учителя и сами школьники являются аудиторией конечной и операциональной (целевая аудитория, через которую можно передать информацию другим аудиториям).

Для работников образовательных заведений инсайтом будет «потерянный рай» — инсайт, основанный на восстановлении социального спокойствия, баланса и гармонии. Большинство преподавателей считают, что интернет вместо помощи оказал «медвежью услугу», возвращение к чтению к книге, как источнику не только информации, но и знания будет развивать школьника и, следовательно, вернет «послушного ученика».

Рекомендации по работе со школами

В рамках дальнейшей кампании по развитию имиджа публичных библиотек необходимо осуществить работу по привлечению к коммуникации представителей операциональной аудитории — преподавателей и библиотекарей школ. Инструменты: промо-регулярные экскурсии и/или занятия на базе сети районных библиотек для целевой аудитории: библиотекари и преподаватели СОШ. Промо-конференции с выдачей благодарственных писем. Таким образом, библиотека станет местом, которое будет обладать положительными воспоминаниями у преподавателя, полезным инструментом в его работе со школьниками. Преимущества: использование накопленного опыта в проведении мероприятий с количеством до 30 человек. Цель: сформировать представление об исключительной пользе библиотеки, сформировать лояльность среди операциональной аудитории. Технологии информирования: Сайт, статья в районном СМИ, рассылка писем. КР1: смена имиджевых характеристик с «устаревшее пространство» на «современное, необходимое», увеличение записи в библиотеку людей среднего школьного возраста. Способы измерения: опрос на входе среди читателей, статистика записи читателей.

Во-вторых, провести работу по формированию имиджа «пространства развития» «территория удобного познания» библиотека как платформа для получения, развития, формирования нужных способностей, компетенций. Механика: анализ предпочтений и потребностей школ; подбор лектора; получение задания от школы; подготовка выставки книг; проведение мероприятия; промо-акция книг; книговыдача; обратная связь. Проводится регулярно по школам района. Цель: сформировать представление об исключительной пользе библиотеки, увеличить запись читателей среднего возраста. Технологии информирования: сайт организации, доска объявлений, доска объявлений в школе, школьные библиотекари, слух, статья в районном СМИ. КР1: смена имиджевых характеристик с «устаревшее пространство» на «современное, необходимое», увеличение записи в библиотеку людей среднего школьного возраста. Способы измерения: опрос на входе среди читателей, статистика записи читателей.

В-третьих, сформировать имидж «Открытое пространство»: площадка для формирования собственных проектов среди молодежи. Цель, технологии информирования, КР1 и способы измерения схожие с предыдущим

В-четвертых, работать над формированием имиджа «открытое пространство». Школьников можно заинтересовать настольными или компьютерными играми.

Идея — проведение турнира по играм. Цель, технологии информирования, КР1 и способы измерения схожие с предыдущим

Следующей задачей является формирование имиджа «пространство разных знаний» и «полезный общественный институт». Цикл лекций о профессиях. Ребята уже сейчас начинают интересоваться различными видами деятельности, библиотека может стать помощником в выборе своего профессионального пути. Цель, технологии информирования, КР1 и способы измерения схожие с предыдущим

В-шестых, сформировать имидж «пространство разных знаний». Киноклуб, музыкальный клуб. Дневные показы/лекции для того, чтобы школьники приходили сменить род занятий в школе и как результат этих концертов и музыкальных дневных встреч, взятая книга, статья или прочитанная. Здесь подростки смогут познакомиться как с классикой, так и с новинками индустрии и обсудить свои музыкальные, кино- предпочтения. Цель, технологии информирования, КР1 и способы измерения схожие с предыдущим

В-седьмых, формировать имидж «полезный общественный институт». ЦА: семьи Центрального и Адмиралтейского районов. Провести тематический семейный день. Главной целью которого будет привлечение родителей вместе с детьми, организация совместного культурно-просветительского досуга. Например, на базе библиотеки будет проведена ярмарка будущих/существующих кружков/ лекций/курсов для подростков от библиотеки, ДМ, детских школах и т.д. Дополнительно организовать зону для фотографий, совместного досуга (сделать открытку, что-то нарисовать и т.д). Цель, технологии информирования, КР1 и способы измерения схожие с предыдущим.

Следующий шаг — формирование имиджа «краудсорсингового пространства». Среди подростков есть творческие ребята. Как идея — провести конкурс/ выставку среди них. Открыть персональную выставку фоторабот или картин в 12 лет. Библиотека поддерживает молодые таланты. Цель, технологии информирования, КР1 и способы измерения схожие с предыдущим.

Девятой задачей является формирование имиджа «полезный общественный институт». ЦА: молодежь РФ от 14 до 24 года. Проведение Всероссийского конкурса творческих работ «Во все книжные». Цель: сформировать представление о библиотеке как об организации, которая сотрудничает с ведущими вузами Санкт-Петербурга, Москвы и поддерживает талантливую молодежь. Технологии формирования: сайт, доска объявлений, публикации в социальных сетях, публикации информации о конкурсе на сайтах/группах вузов, слух, статьи в школьных, студенческих, районных, городских газетах, профильных форумах, размещение информационного плаката на стендах в школах, институтах. КР1: увеличение паблицитного капитала за счет статей в СМИ, электронных ресурсах; увеличение количества читателей среди школьников, студентов. Способ измерения: пресс-клиппинг, количество участников конкурса, охват постов в группе конкурса, активность в группе.

Десятая задача — формирование имиджа «пространства развития», «территория удобного познания». Размещение информационных плакатов и листовок

о районной библиотеке, ее электронных ресурсах в каждом кабинете средних классов, на общих информационных стендах, на первом этаже общеобразовательного учреждения. Цель: проинформировать старшеклассников о возможностях библиотеки в школах, где они проводят большую часть времени; создать дополнительное «информационное касание» с данной целевой группой. Технологии: доска объявлений, доска с расписанием, информационные доски в классах, школьные библиотеки, слух, статья в школьной газете/группах в социальных сетях. КР1: смена имиджевых характеристик с «устаревшее пространство» на «современное, необходимое, удобное», увеличение количества читателей библиотеки школьников средних и старших классов, повышение уровня информированности об услугах библиотеки. Способы измерения: статистика записи читателя, опросы в школах.

Последняя задача в данном направлении — формирование имиджа «пространство развития», «необходимого общественного института». Выступление представителя библиотеки на классных и родительских собраниях. Цель: сформировать у родителей школьников представление об исключительной пользе библиотеки, увеличить количество читателей среди школьников средних и старших классов, а также их родителей, т.е. аудитории 30+. КР1: смена имиджевых характеристик с «устаревшее пространство» на «современное, необходимое, удобное»; увеличение количества записи среди школьников средних и старших классов, родителей школьников. Способы измерения: статистика записи читателей, опросы на родительских собраниях.

Рекомендации по работе с вузами

Далее мы рассмотрим стратегию работы с высшими учебными учреждениями. Во-первых, необходима работа над формированием имиджа «полезный общественный институт», «открытое пространство для развития», «территория удобного познания». Организация ознакомительных экскурсий в библиотеку для студентов и преподавателей. Цель: сформировать представление об исключительной пользе библиотеки. КР1: смена имиджевых характеристик, увеличение количества читателей среди студентов, повышение уровня информированности об услугах библиотеки. Способы измерения: статистика записи читателей, опрос студентов.

Во-вторых, установление сотрудничества с преподавателями вузов: договориться о проведении выездных лекций/семинаров на базе библиотек. КР1: увеличение количества читателей среди студентов, повышение уровня информированности об услугах библиотеки. Способы измерения: статистика записи читателей, опрос студентов.

В-третьих, формирование имиджа «открытое современное пространство». Ввести рубрику в социальных сетях о работниках библиотеки. Цель: развеять мнение среди студентов о пожилом коллективе библиотек. КР1: смена имиджевых характеристик с «устаревшее пространство с пожилым коллективом» на «со-

временное учреждение с молодым коллективом, который ведет диалог «на равных». Способы измерения: количество лайков, просмотров, комментариев в социальных сетях; опросы. Также в рамках встреч со студентами и в социальных сетях рассказать о всех возможностях библиотеки на сегодняшний день: удаленный доступ, библиотека «ЛитРес», комфортные залы, мероприятия, консультации психолога, площадках для проведения мероприятий и т.д. Таким образом, будет формироваться имидж «открытое пространство для развития», «территория удобного познания», «пространство разных идей». КР1: увеличение количества читателей библиотеки, посетителей мероприятий, пользователей электронных ресурсов среди студентов. Способы измерения: статистика записи читателей, статистика посетителей мероприятий, опросы.

В-четвертых, создание образа библиотеки как проводника к саморазвитию, чтения как разновидность хобби. Формируем имидж «территория удобного познания». Необходимо сделать акцент на том, что все услуги в библиотеке являются бесплатными. Сэкономленную сумму с покупок книг студенты могут вложить, например, в путешествия, обеды, покупку новых элементов гардероба. Формируем имидж «открытое пространство для развития».

Следующая задача — формирование имиджа «полезный общественный институт», «открытое пространство для развития», «территория удобного познания». Разместить информационные плакаты и листовки о МЦБС, электронных ресурсах на общих информационных стендах, на первом этаже корпусов высшего общеобразовательного учреждения, в социальных сетях университета, факультетов, объединений; в общежитиях. Цель: проинформировать студентов о возможностях библиотеки; создать дополнительное «информационное касание». КР1: смена имиджевых характеристик с «устаревшее пространство» на «современное, необходимое, удобное пространство для развития», увеличение количества читателей библиотеки среди студентов, повышение уровня информированности об услугах библиотеки. Способы измерения: статистика записи читателей, опросы.

В-шестых, формирование имиджа «полезный общественный институт», «открытое пространство для развития». Привлечение преподавательского состава и студенческого актива для проведения профориентационных лекций для школьников в районных библиотеках. Привлечение преподавательского состава и студенческого актива для проведения дня открытых дверей университета/ факультета/направления на территории библиотеки.

В процессе работы с преподавательским составом необходимо формировать имидж «полезный общественный институт». Составить информационное письмо для преподавателей университетов с рассказом об районных библиотеках, об их возможностях и услугах с указанием расположения относительно площадок ВУЗов. Дополнительно рассказать о возможностях работы с «ЛитРес». Указать социальные сети библиотек. КР1: повышение уровня информированности преподавателей об услугах библиотеки. Способы измерения: опрос.

Седьмая задача — формирование представления об исключительной пользе библиотеки. Организовать и провести экскурсию по библиотеке для препо-

давателей вузов. Цель: познакомить с услугами и возможностями библиотеки, увеличить количество читателей среди преподавателей. КР1: преподаватели являются читателями библиотеки, имеют представления об услугах библиотеки. Способы измерения: статистика записи читателей, опросы.

Восьмая задача — провести ряд встреч с преподавателями и студентами в районных библиотеках, показать алгоритмы работы, зарегистрировать в сеть, у кого еще нет читательского билета. Необходимо формировать имидж «полезный общественный институт». Организовать выступление представителя библиотеки на собраниях преподавательского состава, где будут рассказаны возможности и услуги библиотеки для студентов, преподавателей и перспективы сотрудничества. Также над формированием имиджа «открытое пространство для развития», «полезный общественный институт». Привлекать преподавателей в качестве спикеров на мероприятиях районных библиотек. Привлекать преподавателей в качестве экспертов, консультантов, членов жюри на мероприятия районных библиотек. Проведение промо-конференций для преподавателей высших учебных учреждений с выдачей благодарственных писем. Цель: сформировать положительные ассоциации с библиотекой. КР1: повышение уровня лояльности преподавателей. Способ измерения: опрос, интервью.

В ходе исследования мы пришли к тому, что паблицитный капитал — это символическая рыночная конструкция, «медийно сформированная» технологиями имид-жирования, репутационного менеджмента, паблисити, и работа библиотек с этими символическими конструктами достаточно сложна. Так, одним из инструментов формирования привлекательного имиджа является еуе^-технологии, которые организованы по модели вовлечения в деятельность библиотеки через участие клиентов в создании потребляемого контента. Преимущество этого — добровольная основа, виральный охват, недостатки — узкий охват, сложность монетизирова-ния. Охват может быть увеличен за счет создания общественно значимых событий, то есть объединение незначительных концертных и других мероприятий тысячами проводимых в районных библиотеках под единой «паблицитной шапкой» релевантной медиа-аудитории. С другой стороны, деловая репутация библиотек остается непогрешимой, все обещания (пусть скромные) перед сотрудниками и посетителями выполнены. Публичный дискурс, организованный с целью улучшения общественного мнения, должен быть построен на имиджировании следующих характеристик, определяющих библиотеку как «пространство развития»; «территорию удобного познания»; «открытое пространство»: площадку для формирования собственных проектов среди молодежи; «пространство разных знаний»; «полезный общественный институт»; «краудсорсинговое пространство», «пространство развития». Таким образом, необходима смена имиджевых характеристик с «устаревшее пространство» на «современное, необходимое», в соответствии с поставленной целью привлекать и удерживать молодежную аудиторию в библиотеки\ах.

Хочется (за скобками) поблагодарить коллег МЦБС им. Лермонтова за помощь в проведении исследования и еще раз отметить их труд в сохранении любви горожан к библиотеке и книге.

Ананьева Е.В., Гришанин Н.В. (2013). Культурная динамика в массовом обществе потребления // Мир науки, культуры, образования. №1.С. 234-237.

Белл Д., Иноземцев В.Л. (2007). Эпоха разобщенности: Размышления о мире XXI века. М.: Центр исследований постиндустриального общества.

Бузыкина Е.А. (2019). Управление паблицитным капиталом как проблема PR-деятельности в современной энергетической компании (на примере Топливной компании Росатома «ТВЭЛ») [режим доступа]: https://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2018/data/13297/73353_ uid248609_report.pdf (дата обращения 12.03.2019).

Гавра Д.П. (2011). PR «дваноль» // Корпоративная имиджеология [режим доступа]: http:// www.ci-journal.ru/article/596/pr-dvanol (дата обращения 21.01.2019).

Гришанин Н.В., Бражников Г.А. (2015). Технологические тренды и их влияние на рынок рекламы и связей с общественностью // Современные проблемы науки и образования. № 1-1 [режим доступа]: http://www.science-education.ru/ru/article/view?id=19554 (дата обращения: 18.06.2019).

Гришанин Н.В., Луценко Ю.В. (2013). Модели формирования городского бренда // Современные проблемы науки и образования. №3. [эл. ресурс]: http://www.science-education.ru/ru/ article/view?id=9542 (дата обращения: 18.06.2019).

Жаркова М.А., Гришанин Н.В. (2015). Молодёжные субкультуры как элемент городского визуального коммуникативного пространства и фактор развития экономического компонента имиджа крупного города (на примере г. Санкт-Петербурга) // Современные проблемы науки и образования. № 1-1 [режим доступа]: http://www.science-education.ru/ru/article/ view?id=19552 (дата обращения: 30.08.2016).

Кириллина Н.В. (2014). Социальный потенциал маркетинговых коммуникаций в информационной среде современного города (социологический анализ): автореферат дисс. . канд. соц. наук / РАНХиГС. Москва.

Кириллина Н.В. (2017). Символический обмен как системная характеристика коммуникативных практик // Поведенческая экономика современности и формирование рынков будущего. Материалы VII международной социологической Грушинской конференции 15-16 марта 2017 г С. 1701-1703.

Кудашова Ю.В. (2011). Технологии формирования паблицитного капитала в политическом позиционировании региона // Государственное управление (эл. вестник) [режим доступа]: https://elibrary.ru/item.asp?id=16919961 (дата обращения 26.05.2019).

Музыкант В.Л. (2012). Психология и социология в рекламе. М.: РИОР; ИНФРА-М.

Решетникова И.И. (2011). Репутационный капитал как фактор обеспечения конкурентоспособности российского бизнеса: теория, методология исследования проблемы формирования и управления в условиях глобализации рынков: дис. . д-ра эк. наук: 08.00.05. Волгоград.

Тоффлер Э. (2003). Метаморфозы власти: знание, богатство и сила на пороге XXI века. Москва.

Фомичева И.Д. (2017). Медийный капитал и его состав / И. Д. Фомичева // Медиаскоп 2017, Вып. 2 [эл. ресурс]: http://www.mediascope.ru/2294 (дата обращения: 06.12.2018).

Ямбушев В.Ю. (2012). Паблицитный капитал личности как разновидность человеческого капитала // Человеческий капитал. № 9(45). С. 111-115 [режим доступа]: https://elibrary.ru/ item.asp?id=22003877 (дата обращения 24.05.2019).

■ ■ ■ The Perception of Libraries by Young Audience: the approaches to the formation of publicity capital

Grishanin N.V.1, Tulubiev V.B.2, Lysanova D.V.1, Lyubetskaya A.G.1

1. Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), St. Petersburg, Russia.

2. St. Petersburg State University of Industrial Technologies and Design, St. Petersburg, Russia.

Abstract. The article represents an interdisciplinary discussion on advertising and PR activities of the Lermontov Interdistrict PublicLibrary System of St. Petersburg, and reveals the specific communicative features and tools aimed at formation of publicity capital and attraction of young audience. For this purpose, and in order to identify the current image of the library system, the authors have carried out an analysis of the young audience. On this ground, the authors have systematized the resources that facilitate the formation of new image characteristics of the library, and elaborated the recommendations on the development and implementation of image campaigns.

Keywords: library, library image, youth, target audience of libraries, integrated marketing communications, reputation capital, image capital, publicity capital, event

For citation: Grishanin N.V., Tulubiev V.B., Lysanova D.V., Lyubetskaya A.G. The Perception of Libraries by Young Audience: the approaches to the formation of publicity capital. Communicology (Russia). 2019. Vol. 7. No.2. P. 51-65. DOI 10.21453/2311-3065-20197-2-51-65.

Inf. about the authors.Grishanin Nikita Vladimirovich, Cand. Sc. (Cult.), associate professor at the department of public relations and social technologies of the North-West Institute of Management, RANEPA; Tulubiev Vadim Borisovich, postgraduate student, St. Petersburg State University of Industrial Technologies and Design; Lysanova Darya Vladimirovna, Lyubetskaya Anna Gennadyevna — students of the North-West Institute of Management, RANEPA, employees of the research and strategic division at «LV Media»communication agency. Address: 199178, Russia, St. Petersburg, Sredny ave, 57. E-mail: nikitag@bk.ru.

Received: 04.06.2019. Accepted: 16.06.2019.

Ananyeva E.V., Grishanin N.V. (2013). Cultural dynamics in a mass consumer society. World of science, culture, education. No. 1. P. 234-237 (In Rus.).

Bell D., InozemtsevV.L. (2007). The Age of Disunity: Reflections on the World of the 21st Century. M.: Center for Post-Industrial Society Studies (In Rus.).

Buzykina E.A. (2019). Management of public capital as a problem of PR-activity in a modern energy company (for example, TVEL Fuel Company Rosatom) [access mode]: https://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2018/data/13297/73353_uid248609_report.pdf (In Rus.).

Fomicheva I.D. (2017). Media capital and its composition. Mediaskope. Issue 2 [el. journal]: http://www.mediascope.ru/2294 (In Rus.).

Gavra D.P. (2011). PR «2.0». In: Corporate imageology [access mode]: http://www.ci-journal. ru/article/596/pr-dvanol (In Rus.).

Grishanin N.V., Brazhnikov G.A. (2015). Technological trends and their impact on the advertising and public relations market. Modern problems of science and education. No. 1-1 [access mode]: http://www.science-education.ru/ru/article/view?id=19554 (In Rus.).

Grishanin N.V., Lutsenko YV. (2013). Models of urban brand formation. Modern problems of science and education. No.3. [el. source]: http://www.science-education.ru/ru/article/view?id=9542 (In Rus.).

Kirillina N.V. (2014). The social potential of marketing communication in urban information environment: a sociological analysis. Thesis Diss. . Cand. Sc. (Soc.). Moscow: RANEPA (in Rus.).

Kirillina N.V. (2017). Symbolic exchange as a system characteristic of communicative practices. In: Behavioral Economics and Future Markets Formation. Materials of the VII International Sociological Grushin Conference, March 15-16, 2017. P. 1701-1703 (In Rus.).

Kudashova YV. (2011). Technologies of formation of public capital in the political positioning of the region. Public Administration (e-herald) [access mode]: https://elibrary.ru/item.asp?id=16919961 (In Rus.).

Musikant V.L. (2012). Psychology and sociology in advertising. M.: RIOR; INFRA-M (In Rus.).

Reshetnikova I.I. (2011). Reputational capital as a factor in ensuring the competitiveness of Russian business: theory, methodology for studying the problem of formation and management in the context of globalization of markets: dis. . dr. econ. sc. Volgograd (In Rus.).

Toffler A. (2003). The Metamorphosis of Power: knowledge, wealth and power on the threshold of the XXI century. Moscow (In Rus.).

Нерелевантность что это https context bonus ru

Факультет контекстной рекламы — новый факультет в GeekBrains

Контекстолог, директолог, таргетолог, интернет-маркетолог, специалист по мобильной рекламе — в чём разница?

Как изменился в последние годы рынок контекстной рекламы? Вырос ли спрос на специалистов по контекстной рекламе после пандемии?

Чем занимается контекстолог

Насколько востребованы специалисты по контекстной рекламе

Как строится работа контекстолога на фрилансе

Как работодатели и потенциальные заказчики оценивают специалистов по контекстной рекламе

Чему обучают на факультете контекстной рекламы в GeekUniversity

Аннотация научной статьи по экономике и бизнесу, автор научной работы — Спектор Михаил С., Зайдлер Ханна

Похожие темы научных работ по экономике и бизнесу , автор научной работы — Спектор Михаил С., Зайдлер Ханна

VIOLATIONS OF ECONOMIC RATIONALITY DUE TO IRRELEVANT INFORMATION DURING LEARNING IN DECISION FROM EXPERIENCE

Текст научной работы на тему «НАРУШЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ ИЗ-ЗА НЕАКТУАЛЬНОСТИ ИНФОРМАЦИИ ПРИ ОБУЧЕНИИ В ПРИНЯТИИ РЕШЕНИЙ НА ОСНОВЕ ОПЫТА»

Как наконец-то начать писать тесты и не пожалеть об этом

Тесты vs скорость разработки

Запуск кода в произвольном месте

Повторный запуск тестов

Отладка

Эффективность

От теории к практике

Задача

Доменная модель

Структура проекта

Интеграционные тесты

Юнит-тесты

Рекомендации по внедрению

Первые тесты написаны, что дальше?

Заключение

The Perception of Libraries by Young Audience: the approaches to the formation of publicity capital

Текст научной работы на тему «Имидж библиотеки в сознании молодежной аудитории: стратегии и тактики формирования паблицитного капитала»

Добавить комментарий Отменить ответ